— Это просто потому, что ты не дрался честно.

Фил рассмеялся.

— Ты про журнальный столик?

— Давай, смейся, дружище. По крайней мере, я раскрыл тебя, разоблачив твоё прикрытие на весь грёбаный город.

— Разоблачив моё прикрытие, Пол? И как тебе это удалось?

Салливан изобразил улыбку, от которой клиновидное лицо стало ещё уродливее.

— Ты думаешь, что довольно умён, давая мне этот дурацкий запрет на звонки. Так ты хочешь знать, что я сделал?

— Что же, Поли? Я очень хочу знать.

Улыбка Салливана достигла пика, как изогнутая трещина на куске размягчённого бифштекса.

— У меня есть один парень в камере, он связался с Иглом.

— О, этот твой парень разговаривал с Иглом?

— Ну, нет, но он оставил сообщение на автоответчике Игла и рассказал о тебе.

«Хитрый ублюдок!»

Фил откинулся назад, посмеиваясь.

— Что ж, позволь мне сказать тебе, Пол, если у них нет автоответчика у жемчужных ворот, это единственное сообщение, которое Игл никогда не получит.

Лицо Салливана исказилось.

— Что ты имеешь в виду?

— Игл мёртв. И ваш приятель Блэкджек тоже. Вчера ночью мы ездили к нему домой, и Блэкджек лежал там, похожий на что-то на полке для свежего мяса в Safeway. Потом какой-то мальчишка-крикер проделал дыру в груди Игла, достаточно большую, чтобы проехать через неё на вашем грёбаном грузовике.

— Крикер?

— Верно, Пол. Нам устроили засаду, нас ждали шестеро. И я уверен, что у тебя разбилось сердце, когда ты узнал, что я ушёл живым.