Хелен дрожала в куртке, которую ей одолжили в больнице: морской холод не спешил покидать ее кости; и все же она опустила окно до конца, чтобы попробовать расслышать разговор.

Вдали затрещал мотоцикл, разнося эхо по долине; когда оно затихло, послышались несколько длинных нот, будто из свистка.

Нет, не свистка, а дудочки – да, Хелен слышала музыку, а вскоре к ней добавился нарастающий ропот голосов, будто разогревался хор или недовольно шумела небольшая толпа. Звуки немного напоминали о записях Линкольна.

Между головами офицеров Хелен удалось рассмотреть лица незнакомцев, когда они вздернули подбородки, услышав дудочки. У мужчины потолще было красное лицо алкоголика; его Хелен тоже уже видела, хотя не понимала пока, где.

– Ключа нет, вот и все, я уже сказал, – услышала она его слова. – А вы так и не объяснили, зачем вам заходить.

Констебль наклонилась к нему, понизив голос, так что Хелен не расслышала, но ее слова, очевидно, вызвали беспокойство у второго, тощего незнакомца в капюшоне, который повернулся к машине.

– Отойдите от ворот. Повторять не буду, – констебль снова заговорила громче.

Краснолицый толстяк только ухмыльнулся ее словам, а Хелен вспомнила, где его видела: это он ревел в микрофон на празднике в деревне Редхилл.

Лицо второго она тоже смогла разглядеть: он пытался заглянуть в полицейскую машину – «хочет увидеть, кто внутри». Ввалившиеся, будто втянутые, щеки, сломанный нос, шрамы от прыщей – «Ричи». Крыса с лодки. Один его вид, пусть и не очень отчетливый, пробудил призрачное ощущение костлявых рук вокруг лодыжки, когда Ричи поднял ногу Хелен, чтобы сбросить ее в море. На нем должна быть ее метка – Хелен его оцарапала.

Ветер вокруг машины будто замер, Хелен выпрямилась и прочистила горло, чтобы крикнуть полицейским. И тут напряжение прервал женский крик – далекий, но тревожный.

Полицейские посмотрели на деревья вдали.

– Так-так! – крикнула констебль и опустила голову к рации на плече.

Издалека – должно быть, рядом с источником крика – залаял шумный собачий хор. Хелен захотелось снова оказаться на больничной койке.

Двое у ворот неуклюже бросились бежать по частной дороге, громко хлопая резиновыми сапогами. Ричи далеко обгонял своего толстого и нетрезвого товарища.

Хелен попыталась ухватиться за дверь машины, но ее мышцы и руки работали медленно, еще не оттаяв.

Констебль-мужчина полез через ворота первым; металлический барьер протестующе затрясся, но, оказавшись на другой стороне, он крепко придержал прутья, помогая своей сослуживице. «Они собирались туда».

Сердцебиение Хелен отдавалось в горле и ушах. Высунувшись из машины, она крикнула: