– А из-за чего?! Из-за чего?!

Светка стремительно покатилась в истерику.

– Он обожрался! – крикнул я.

Светка замерла. С крыши ближайшего дома сорвалась ворона.

– Он обожрался, – повторил я уже спокойнее. – Давно не ел, а тут слопал три сосиски. Желудок надавил на диафрагму, сердце и не выдержало. Быстро помер, не мучаясь.

Объяснение хиленькое, но правдоподобное.

– Сердце… – Светка растерянно смотрела на свою руку.

– Угу, – продолжал врать я. – У лабрадоров вообще очень слабое сердце. Это рыбацкие собаки, им плавать нужно каждый день, нагрузки нужны. А если без нагрузок, то ожирение быстро случается – вот и умирают. Пойдём отсюда.

– Пойдём… А как же он? – Она посмотрела на собаку. – Он так и будет здесь лежать?

– Я… Не знаю. А ты что предлагаешь?

– У меня есть салфетки, – сказала Светка и достала из рюкзачка пачку влажных салфеток. – Надо его убрать с дороги.

Я уже не стал спорить, взял салфетки. Мы ухватили Цезаря за лапы, я за задние, Светка за передние, и стащили в канаву, лучше ничего не смогли придумать. В канаве он лежал как-то нехорошо. Прилетели красные мухи и стали кружиться над псом, я взял нарвал травы и закидал собаку сверху.

На ближайшей колонке мы вымыли руки. По два раза.

– Глупо всё как-то, – сказала Светка. – Всё очень глупо, ты не находишь?

– Обычно, – возразил я. – Обычный день в провинции. Пошли гулять, встретили собаку, собака сдохла. Рутина. Такое каждый день по сто тысяч раз происходит.

Невыносимая скука.

Триста километров скуки.

Триста километров скуки и дохлых собак в канавах.

Оставшийся день был долог и, разумеется, скучен, тянулся и тянулся, и не было ему конца. Это из-за собаки, она всё испортила. Мы бродили и бродили по Холмам. Хотя особенно бродить здесь было и негде, все улицы, включая набережную, сходились к площади, и мы постоянно оказывались на ней и смотрели на плотников. Светка говорила, что это не случайно и повелось с восемнадцатого века – это она про площадь. Граф Потёмкин обсуждал с матушкой Екатериной Великой, как лучше строить города, какой формы – радиальной или кольцевой, сам граф был за кольцо, но матушка положила руку на карту и молвила «граду бысть». Так города и стали в виде ладони строить, и получилось вполне себе неплохо…

Она болтала и болтала о разной необязательной ерунде, но я понимал, что она думает про этого пса. Да и я про него думал. Думал и думал.