— Давай-ка выйдем, щенок.

Я дернулся с места, чтобы удовлетворить его желание.

Следующим на ноги поднялся МакСуин.

— А теперь прекратите, оба!

Снукер ткнул в меня пальцем.

— Он меня обругал, Джон! У меня полное право…

— С чего ты взял, что он тебя обругал?

— Ну… он… Я точно не понял, что он сказал, но это была ругань.

Глядя в мою сторону, он спросил:

— Разве не так?

— Именно что так.

— Вот видишь, — обратился он к МакСуину.

МакСуин не ответил. А сделал он вот что: вырвал оба кольта и стал стрелять.

— Господи Иисусе! — вскрикнул Снукер в промежутке между залпами.

Но пули летели не в него.

Кто-то закричал.

Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть Прю с пистолетом в руке, валящегося назад с потрясенным лицом и тремя дырками в белой рубашке. По обеим сторонам от него стояли мужики со значками. Как только они потянулись к пушкам, Снукер развернулся и вытащил свою. Эммет кричал и стрелял, не вставая с места. Я выхватил кольты. Хоть меня и не грела мысль убивать правоохранителей, я знал, что должен помочь моим друзьям. Прежде чем мне представилась возможность выстрелить, оба представителя закона хлопнулись на пол, не сделав и выстрела. На ногах остался только толстяк-приятель Прю. Он был прикрыт телом Прю, которое врезалось в него, упав назад. Теперь он поднимал двуствольный дробовик. Тут же в него влетели семь или восемь пуль. Это было ужасное зрелище. Ему разворотило весь живот и грудь, одна пуля пробила горло, а другая выбила зубы, изо рта хлестнула кровь. Дробовик отлетел в сторону и раскурочил бы пол, если бы не упал Прю на лицо.

Шум затих. Я огляделся вокруг и не заметил никого, кто собирался бы продолжать разборку. Прочие посетители салуна в основном плашмя лежали на полу или скорчились под столами.

Когда я повернулся, чтобы проверить, все ли в порядке с ребятами, мне с трудом удалось разглядеть их через облака порохового дыма. Они были на ногах, в руках сжимали оружие и внимательно смотрели по сторонам, выбираясь из-за стола.

МакСуин сказал, перезаряжая револьвер: