Она застегнула пуговицы. Рубашка была ей велика. Закатав рукава, она принялась изучать себя. В дырках от пуль просвечивала кожа. Через одну из них высовывался сосок левой груди. Заметив это, она засмеялась.

— Вот это да! — сказала она. — Кажись, нам лучше поменяться, а то ты все глаза на меня проглядишь.

— Да уж, выглядит довольно завлекательно.

С игривой улыбкой она показала мне кулак.

— Давай, — сказала она.

Мы сбросили наши рубашки и обменялись ими. Та, что досталась от немца была влажной и холодной. Приятно было приложить ее к разгоряченному телу, но, тем не менее, я поежился.

Я последовал за Джесси назад к трупу. Она забрала у покойника пояс. На нем были гнезда под патроны для его винтовки Генри и револьвера, но не было кобуры. Его кольт был засунут в боковой карман штанов на кожаной подкладке. Джесси затянула ремень вокруг талии, проверила, заряжен ли револьвер, затем сунула его за пояс возле левого бедра рукояткой вперед, удобно для перекрестного выхвата.

— Жаль, что у нет шляпы.

— Носи мою.

Она посмотрела на меня, щурясь от солнца.

— Где ты ее нашел?

— Ее прибило к берегу.

Как только я потянулся за ней, она сказала:

— Нет, носи ее ты. Я уже ее один раз потеряла. В любом случае, у меня есть идея.

Вытащив нож, она разрезала немцу штанину снизу доверху, а затем отхватила весь кусок возле бедра. Не заморачиваясь аккуратностью, один раз она его полоснула. Лезвие проделало кровоточащую розовую борозду.

Она раскромсала ткань, получив кусок необходимого размера, а потом обмотала его вокруг головы и закрепила свободный конец. Когда она закончила, свернутая клетчатая ткань на голове напоминала тюрбан.

Однако с немцем она еще не покончила. Стянув с него сапоги, она проверила их внутренность и отшвырнула прочь. Затем она принялась шарить по карманам, обнаружив там складной нож, горсть монет и кожаный мешочек.

— Это тебе, — сообщила она и протянула мне нож.

Себе она забрала деньги.

Внутри мешочка обнаружился табак, папиросная бумага и спички. Она ухмыльнулась: