Барбара стояла в новом шелковом кимоно, дрожа и задыхаясь, пытаясь удержаться на ногах, пока Даррен переносил её чемодан к двери. Он вернулся, присел на корточки и вытянул Джойс из-под кровати.

- Дорогая, знакомься, это - Джойс.

Джойс неподвижно лежала на ковре, уставившись широко раскрытыми глазами в потолок. Её губы растянулись в улыбке, выставляющей напоказ края ровных белых зубов. Пучки каштановых волос спадали ей на лоб. Густые струились, словно яркое шелковое знамя, протянувшееся до правого плеча. Ноги прямые, слегка раздвинуты в стороны. Обнажены.

Из одежды на ней было лишь неглиже, весьма откровенное, с узкими бретельками и глубоким вырезом. Оно было столь же коротким, как то, что Барбара надела для Даррена в первую брачную ночь, и таким же прозрачным. Из-за того, что Даррен вытянул ее из кровати, неглиже перекрутилось и обнажило правую грудь.

Улыбнувшись Барбаре через плечо, Даррен спросил:

- Разве она не красавица?

Барбара лишилась чувств.

Очнулась она, лежа в кровати. Даррен сидел рядом, на краю, его лицо выглядело обеспокоенным, а рука нежно поглаживала ее бедро под кимоно.

- Ты в порядке? - спросил он.

Она повернула голову.

Джойс стояла возле кровати, в шести футах от нее, все так же улыбаясь. Ее ночнушка слегка колыхалась от ветерка из окна. Пусть ее тонкая ткань ничего не скрывала, по крайней мере, теперь ее подправили, и грудь больше не выглядывала наружу.

Фигура у нее получше моей, - подумала Барбара.

Она красивее, чем...

Барбара хмуро посмотрела на Даррена. Она старалась сдержаться, но голос ее прозвучал высоко и по-детски, когда она спросила:

- Что происходит?

Даррен пожал плечами. И провел руками по ее бедру.

- Нет причин расстраиваться. Правда.

- Нет причин расстраиваться? У тебя под кроватью чучело твоей мертвой жены... еще и в таком наряде!