Это было единственное место, где он позволял своим сомнениям взять верх – за закрытыми дверями собственной спальни, рядом со спящей Бесс.

«Правильно ли я поступил?»

Когда журналисты задавали ему вопросы о бомбардировке Хиросимы, он твердо отвечал, что отдал правильный приказ. В те годы, когда он еще был офицером артиллерии, они называли Первую мировую «войной, которая покончит с войнами». Но последний вооруженный конфликт доказал обратное. Война шла уже много лет, и конца ей видно не было. Германия капитулировала в мае, и давно пора было японцам – которые втянули США в эту войну, сбросив бомбы на американскую землю, – последовать их примеру. Их парни – его парни – погибали, и это нужно было остановить.

Он всегда любил повторять: «никогда нельзя ни за что извиняться», и он никогда не стал бы извиняться за свой приказ. Ни перед японцами, которые бомбили Перл-Харбор, ни перед американцами, которых он пытался защитить.

Но здесь, сейчас, оставшись в темноте и тишине, наедине со своими мыслями, он не мог не сомневаться в том, правильно ли он поступил.

«Хватит угрызений совести, – упрекнул он сам себя. – Ты – главнокомандующий, и точка. Ты все сделал правильно».

Он осторожно выбрался из постели и подошел к двери. Он попросит охранника принести ему стакан теплого молока, выпьет его и ляжет спать.

Открыв дверь, он увидел высоченного молодого человека с непослушной гривой и карими глазами.

– Могу я чем-то помочь вам, сэр? – вежливо спросил тот.

«Сэм»…

* * *

…он стоял у смертного одра Агнесс, размышляя, что будет делать без нее.

Ведь он надеялся уйти на покой, продать лодку и тихо прожить оставшиеся дни вместе с Агнесс в их милом и уютном доме.

Но чахотка уничтожила его мечты.

Все случилось так внезапно, так быстро. Как-то Агнесс сидела в гостиной и писала письмо их сыну, а он сам сидел на крыльце с газетой и наблюдал, как по мостовой мимо дома проезжают экипажи. Потом она сказала, что ей нехорошо, и пошла наверх, чтобы прилечь. Но ее бил кашель, и она никак не могла уснуть.

Когда у нее пошла кровь, он позвал врача.

К сожалению, доктор подтвердил его опасения, у нее была чахотка, и ничем нельзя было помочь.

И вот она лежит в своей постели, мертвая, а он остался совсем один. Дом, который он построил на сбережения, когда служил спасателем, никогда не был пустым. Сначала в нем росли дети, а когда они разъехались, чтобы начать взрослую жизнь, они с женой принимали в нем друзей и родственников.

А теперь дом казался пустым и слишком большим для него одного.

Он не знал, что ему делать.