– Но в моих ли это силах?

– Твои друзья подготовили неплохой плацдарм. Нужно верить в свои силы и не терять надежду. Ночь самая темная перед рассветом. Перед тем как вернуться, мы заглянем в одно место, в пяти километрах отсюда. Если нам повезет, то ты увидишь достаточно поучительную вещь.

Вскоре перед ними показалось мрачное здание, территория которого была обнесена колючей проволокой. Дедята, не колеблясь, прошел сквозь стену, которая ничем не отличалась от других стен, утыканных маленькими зарешеченными оконцами. Сталкеры оказались в мрачном каменном мешке. Трое солдат, расположившись на металлической лавке, вваренной в пол, глумливо скорчив лица, наблюдали за совершенно обнаженным мужчиной, подвешенным к потолку за руки.

– Долго еще, Смит? Мы можем пропустить ужин, – недовольно пробрюзжал один из них на английском.

– Этот живучий оказался. Я влил в него почти ведро воды.

Только сейчас Максим увидел, что половой орган бедняги туго перетянут жгутом. Заключенный поднял изможденный взгляд на своих мучителей и, издав предсмертный вопль, испустил дух. Солдаты оживленно забалагурили и, не мешкая, вышли из пыточной, по всей видимости, поспешив на ужин.

– От чего он скончался, Дедята?

– У него лопнул мочевой пузырь. Это не рядовой случай. Это своего рода ежедневное развлечение «освободителей иракского народа от тирании». Такие тюрьмы во множественном числе разбросаны по всему миру, где бесправно, хуже всякого скота, содержатся десятки тысяч человек. У них никогда не было защитников и обвинителей. Им некуда писать апелляции. Цена их жизни – цена жизни мухи, над которой занесен тапочек. Все они хотят только одного – умереть, потому что жизнью это не назовешь. Но спокойную смерть надо еще заслужить.

– Ты показал мне это чудовищное зрелище для того… – Максим задумался, подбирая слова.

– Для того чтобы ты знал, с кем имеешь дело, и в твоей душе не было сомнений. Они виноваты не только в том, что безжалостно запытали тысячи людей в своих тюрьмах, а в ста миллионах человеческих душ, отданных на заклание в последние сто лет. Исполнители были только разные, но оплачивался заказ из одного кармана. Это и есть самое темное время суток перед рассветом. Но оно еще не закончилось. Нам пора, – закончил Жрец.

– Но я не видел своего сына! – взмолился Максим.

– Конечно, – понимающе ответил Дедята.

Они оказались в просторном дворе роскошного особняка. Звонко хохоча, по двору, гоняя футбольный мяч, бегали два мальчика.

– Тот, что постарше, твой, – указывая на загорелого сорванца, произнес Дедята.