Щель

Щель

На одной из Рождественских улиц стоял дом. Никого не трогал, покуда не пристроили к нему с торца другой. Прежнюю деревянную избу, стоявшую на этом месте ещё до устройства всего околотка, куда-то дели за ненадобностью.

Новый сосед не глянулся старожилу, и начал Дом потихонечку оседать. Всем нутром тянул он силы свои на дальний угол, утробно ворча трубами, проложенных аккурат к началу Великой Октябрьской социалистической революции. Натужно тащил весь свой вес на одну сторону.

Дом соседу откровенно завидовал – тот окреп и стал хорош, жёлт, плечист, и квадратно сиял бельмами без занавесок, тогда как сам Дом был узёхонек, сер и грязен, и вытянутые окошки его волокли за собой этажи вверх и вверх по винтовой лестнице.

Жили молчком, не ругались. Да только не переставал Дом тянуться к углу, подальше от этого жирно побелённого присутственного места, очень ему не нравилось чиновье тепло, греющее ему бок, и бесконечное топтание у соседского крыльца.

После взрыва Рождественского собора дело пошло веселее. Гул под землёй долго стоял, и народилась между соседями щёлочка, сначала маленькая, незаметная, едва проглядывающая своей крошечной пустотой, но уж ближе к войне, когда в эту щель мог пролезть мышиный глаз и тараканьи дети, поселилась в той щели бабуха.

Бабуху случайно выкопали на кладбище у Лавры. Там городские власти ровняли могилы, торопились к зиме устроить садово-парковую зону из старых надгробий. Пока рыли да пока носили, выколупалась тварь из земли и пошелестела, куда придётся прямиком в ноябрьскую ночь.

Хилая она была, колокольным звоном её зашугали, бесплотная такая, невесомая что облачко. Ползла и боялась, что день наступит, а нет ей пристанища. Ушла было во дворы-колодцы, там сор да помои, папиросы чадят, крысы, воняет кислым, и домовые в окна глазеют. Сунулась к каналам, а там кого только нет! И чудь болотная, и девки-мавки, и тётка-кикимора грозилась укусить гнилым зубом.

Совсем пригорюнилась бабуха, шла долго ли коротко, да всю ночь. Повезло набрести на щель к утру.

Смотрела, пальчиком своим скребла пустое место на мятом лобике – заступом его колупнули, пока из земли тянули очередной гроб. Работнички ретивые попались: перстеньки по могилкам шарили, покуда был шанс разжиться добром померших графьёв, да вот и наковыряли бабуху той на радость! Святую землю как прогрызть? А никак. Не успела уползти маленькая чудушка, когда лет сто назад пришли попы с кадилами и начали кругом водой кропить, пришлось остаться и потихоньку подъедать всякую мерзость, что с гробов натечёт в её болотину. Тем и жила. А тут вот-те нате, здравствуй, взрослая жизнь, довелось и в путь податься.