– Заходи, не стой. – Солдат чуть толкнул ее в спину.

Едва переступив порог, Агнес сразу скинула платье, залезла на кровать, уселась так, чтобы грязными ногами не пачкать перину, и сказала:

– Я сейчас в шар погляжу, а потом вас полечу.

Солдат, тяжело хромая, достал из ларца шар и протянул ей его. Девочка схватила шар так, как голодный схватил бы кусок хлеба, и сразу, словно в омут, кинулась в него смотреть. И тут же заулыбалась. Смотрела она долго, долго и неотрывно. Только дышала часто, словно бежала куда-то, а потом ее начало вдруг потрясывать, передергивать, словно судорогами или как от озноба, но она продолжала улыбаться, только как-то уже вымученно, а трясло ее все сильнее. Солдат не выдержал и выхватил шар из ее рук, а Агнес повалилась на бок на кровать, зажмурилась крепко и закрыла лицо руками. И лежала так, а потом с трудом села, затем слезла с кровати на пол, присела и помочилась, не разжимая глаз. Волков ошарашенно глядел на нее и, видя, что она так и осталась сидеть, спросил:

– Эй, ты в своем уме-то?

– В своем, в своем, – холодно ответила Агнес, встала, покачиваясь, подошла, подняла платье, медленно надела его и снова зажмурила глаза. Стояла, терла их.

– Что с тобой? – спросил солдат.

– Ничего, – медленно ответила девочка. – Просто глаза ломит, аж темнеет в них.

– Ведьму видела?

– Ведьму видела.

– Где она?

– В лесу прячется, вам ее бояться нечего, она вас больше боится. Уходить отсюда хочет.

– Точно?

– Точно. Днем и ночью коршуна-ворона ждет. Говорит, что он силы большой. Она боится, что ее господин с коршуном-вороном не совладает.

– А что за господин у нее?

– Не знаю, но его она тоже боится. Она хочет в своей дом зайти, там у нее есть вещица нужная, а потом уйдет отсюда.

– А висельника она сняла?

– Она, она. С ней сынок ее. Мертвый, но с ней.

– Да как она снять-то его смогла? – не поверил солдат. – Может, кто помогал ей?

– Хватит уже спрашивать, устала я, – ответила девочка. – Полежать мне надо, глаза ломит.