– Вот, видите? – сказал солдат громко. – Кого-то из вас, чертовых грешников, Господь еще слышит, Он послал нам солнце.

Люди тихо радовались, глядели на солнце и на коннетабля.

– Молитесь, добрые люди, о том, чтобы адская тварь была там, но не сбежала.

Вскоре они подошли к склепу. Он был старый, черный, без лишних украшений, только крест на стене да дверь из железных прутьев. Камни его старые поросли мхом.

– Господин! – крикнул один из стражников, что шел справа рядом с сержантом. – Глядите!

Волков взглянул, куда указывал стражник, и увидел, что у поваленного надгробия из воды торчали не то женские, не то детские ноги, серые от разложения.

– Ну вот, – сказал солдат, – кажется, мы его нашли.

– Конечно, он здесь! – крикнул Сыч. – Чувствуете, трупьем воняет?

– Пошли. – Солдат взмахнул плетью, и его люди двинулись вперед.

А солнце разгоняло туман, светило не через облачка, не лучиком, а жарило во всю мощь уходящего лета. Оно осветило мерзкое, запущенное старое кладбище, разогнало туман, а заодно и мрачное предчувствие смерти. Перед ними было просто замшелое и мрачное здание, сложенное из огромных камней. В двадцати шагах от склепа Волков поднял руку, приказывая остановиться.

Все стояли тихо, даже собаки его понимали и не лаяли. Все ждали, что будет делать командир, а коннетабль крикнул:

– Эй, кровосос, я знаю, что ты нас слышишь! Выходи, мы пришли за тобой!

Он не знал наверняка, но очень, очень надеялся, что вурдалак там. Самое страшное, чего он больше всего боялся, – это то, что склеп окажется пуст.

– Я знаю, что ты там! И не надейся, я не полезу в твою могилу. Я привел достаточно людей, чтобы нарубить хвороста и дров. Я завалю дровами весь склеп по самую крышу. Я привез бочку жира, я запеку тебя, как гуся в печи!

Он замолчал, но ничего не происходило. Светило солнце, было тихо, даже птицы не пели.

– Ну что ж, значит, быть посему, – кричал солдат.

Надежда на то, что вурдалак там, у него таяла, но отступать он был не намерен. И Волков крикнул мужикам, что были сзади:

– Эй, вы, рубите жердины, подопрем дверь! Запечем этого гуся!

И тут, напугав многих, заунывно и страшно заскрипели старые петли. Дверь из железных прутьев с грохотом ударилась о стену склепа, распахиваясь настежь. И из склепа вышел он. Вурдалак остановился, щурясь на солнце, по колено в воде. Это был молодой, белокурый, абсолютно белокожий красавец, его штаны были изрядно потрепаны, а рубаха, некогда белая, была серой и буро-черной на груди и животе. Солдат даже думать не хотел, сколько человеческой крови засохло на этой рубахе. Вурдалак, продолжая щуриться от солнца, пошел навстречу людям, он улыбался. Остановился в десяти шагах прямо перед копейщиками, что стояли перед Волковым. Его зубы были на удивление белы, сам он был бледен, грязные волосы до плеч и никакой растительности на лице.