—… да, разумеется… — кивнул Эрик аф Лингрен.

Он стоял по правую руку от царя, как и положено регенту.

Заранее проинструктированный «проситель» получит портрет царя для доставки в его отдалённую деревню где-то под Архангельском. Разумеется, никто и никуда ничего не повезёт. Спектакль нужен был для двора и царя, чтобы утвердить в них мысль, что царя искренне любят.

Пребывая в иллюзии, что он пользуется всенародной любовью, Иоанн III будет более удобным для аф Лингрена. Зачем задавать вопросы, когда и так понятно, что регент делает всё, чтобы страна процветала.

Сам же Эрик собирался прекратить эту гнусную социальщину, развёрнутую Отродьем Бездны. Люди должны приносить пользу и хорошо жить им при этом необязательно. Не потому, что Эрик злой человек, а потому, что блага надо заслужить. Чем заслужили свои блага работники легендарной Промзоны? Да, они работают очень хорошо, выдают продукцию, которой убивают половину людей в Европе, но заслужили ли они высокие зарплаты? Эрик, когда захватит Промзону, проведёт тщательную ревизию и сделает всё, чтобы работники получали ровно столько, сколько заслужили. С крестьянами тоже надо решать давно назревший вопрос. Все эти кредиты и выкуп земель, начатые Банком курфюршества Шлезвиг, были запрещены четвёртым царским указом. Потому что нельзя так просто давать свободу. Зачем им эта свобода? Система ведь и так работает!

Но Шлезвиг пока недоступен. Они даже победили датскую армию, отняв практически всю территорию у этого недоумка, Фредерика V, ставшего королём после наитупейшей смерти Кристиана VI. Официально сердечный приступ, а на деле он помер от заворота кишок вследствие злоупотребления печёной уткой.

Победа усилила Шлезвиг и Священную Римскую империю, но это дело такое…

Аф Лингрен запланировал для них такое увлекательное приключение, что по итогам уцелевшие остатки сами попросятся под его руку. А он милостиво согласится их принять.

— На сегодня, я полагаю, достаточно, — решил аф Лингрен. — Государь?

Последнее слово нужно оставлять за царём. Из-за необходимости подчёркивать «русскость» нового монарха, из обихода его двора стремительно исчезают всяческие европейские титулования и прочие паркетно-шаркунские условности. Есть царь, а остальные — его слуги. Хоть трижды герцог, а царю в пояс поклонись.

Говорят, что такого не было даже при царе Алексее Тишайшем, но нужно было создать образ сурового с младых ногтей царя, который точно наведёт порядок на земле русской.

Петербург продолжал свою жизнь. Работали заводы, поставленные ещё Петром I, работала полиция, реформированная Отродьем Бездны до надлежащего уровня, работали лавки, булочные…