– Ты помнишь, сладенький? – Когда она обняла Шепа за плечи, он не отпрянул, даже не поежился. – Сладенький, помнишь, ты сказал: «Шеп испуган», на что я тебе ответила: «Шеп храбрый».

Дилан услышал шум в коридорчике, посмотрел на дверь. Никто ее не открыл, но народу в ресторане хватало, так что кто-то мог зайти в любой момент.

– И ты храбрый, Шеп. Ты – один из самых храбрых людей среди тех, кого я знаю. Этот мир – страшное место. И я знаю, что для тебя оно еще страшнее, чем для нас. Так много шума, так много ярких красок, так много людей, незнакомцев, которые всегда заговаривают с тобой, и так много микробов. Все не такое аккуратное, каким должно быть, нет ничего простого, такого, как тебе нравится, все фигурное, и многое отвратительно. Ты можешь собрать самый большой и сложный паззл, и ты можешь прочитать «Большие ожидания» двадцать раз, сто раз, и всегда там будет то, что ты ждешь. Но нельзя ожидать, что жизнь станет складываться, как паззл, и каждый день не может быть таким же, как предыдущий… однако ты поднимаешься каждое утро и живешь. Такое по силам только очень храбрым, сладенький. Если б я оказалась на твоем месте, если бы была такая, как ты, не думаю, что смогла бы продемонстрировать такую храбрость, Шеп. Знаю, что не смогла бы. Каждый день, прилагая столько стараний… ты такой же храбрец, как и любой герой, которых ты видел в фильмах.

Слушая Джилли, Дилан перестал озабоченно поглядывать на дверь, перестал бросать короткие взгляды на часы, понял, что лицо женщины и ее мелодичный голос завораживали больше, чем мысль о профессиональных киллерах, которые смыкали кольцо.

– Сладенький, ты должен показать себя таким храбрецом, каким я тебя знаю. Негоже тебе тревожиться из-за плохишей, негоже тревожиться из-за того, что может быть много крови, ты должен делать то, что нужно, как ты встаешь каждое утро, принимаешь душ и делаешь все, что должно быть сделано, чтобы этот мир стал аккуратным и простым, как тебе того хочется. Сладенький, ты должен быть храбрым и сложить нас обратно в наш номер.

– Шеп храбрый?

– Да, Шеп храбрый.

– Никаких «Золотых рыбок», никакого пи-пи, никакого складывания, – повторил Шеп, но глаза под опущенными веками оставались неподвижными. Отсюда следовало, что даже боязнь сделать что-то непристойное в общественном месте более не вызывает у него такой тревоги, как минуту тому назад.

– Строго говоря, складывать здесь и там на людях это не одно и то же, что мочиться на людях, сладенький. Скорее тут подходит другое сравнение – плеваться на людях. Да, культурные люди этого обычно не делают. Но если ты никогда не будешь мочиться на людях, ни при каких обстоятельствах, иногда просто приходится плеваться на людях, скажем, если тебе в рот попала мошка или комар, и в этом нет ничего зазорного. Эти плохиши – те же мошка или комар во рту, и сложить здесь и там, чтобы избежать встречи с ними, все равно что выплюнуть комара, Шеп. Сделай это, сладенький. И сделай быстро.