— Но ведь ты как раз только что с ней выступил, папа,— возразил Марк, и все рассмеялись. Ричард жестом призвал го­стей к молчанию.

— Хотя мне действительно надо сказать еще кое о чем...—За столом раздались дружные и нарочитые сто­ны. — Помогите! — театрально воскликнул Ричард. — Я чув­ствую себя, как победивший адмирал Нельсон!

На этот раз все покатились со смеху. Счастливые слезы выступили на глазах Ахертона, а Чарльз Уоррен ухмылялся, как Чеширский кот.      *

Ричард как ни в чем ни бывало продолжал:

— Я все-таки скажу, как бы вы ни пытались меня остано­вить.—Он на мгновение замолчал и для пущего эффекта за­таил дыхание. А затем, заскользив по паркету, закри­чал:—Все к окну!

Несколько озадаченные гости бросились за ним. Однако первым подскочил к отцу Марк, обожавший сюрпризы и надеявшийся на очередную забаву.

— Пожалуйста, выключите свет,—попросил Ричард, ко­гда вся компания собралась у широкого окна. Комната погру­зилась во мрак.

Деньги творят чудеса! Снаружи в темном ночном небе, как по мановению волшебной палочки, вспыхнул фейерверк. Это был один из самых ярких и красочных фейерверков, ко­гда-либо виденных присутствующими. Зеленые, голубые, желтые и красные радужные брызги рассыпались по небу, превращая ночь в неоновый день. Взлетали ракеты, оставляя за собой хвосты огненных брызг; шипя, они взрывались где-то в полутора сотнях футов над озером. И вдруг вся эта полыхающая феерия каким-то образом распалась на огром­ные красочные буквы: С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, МАРК И ДЭ­МЬЕН!

Все ошеломленно замерли и тут же принялись неистово хлопать в ладоши, обниматься и целоваться.

— В это невозможно поверить, папа! — воскликнул Марк, бросившись к отцу, чтобы обнять его.

Дэмьен улыбался. Он, пожалуй, был так же взволнован, как и Марк, но не считал нужным выражать свои чувства по­добным образом. Его эмоции были глубоко запрятаны и все­гда строго контролировались.

Единственным человеком, кто остался ко всему этому пи­ротехническому зрелищу совершенно безразличным, был Бу­хер. Он стоял позади Дэмьена и пытался опять поговорить с ним. Склонившись над мальчиком, он зашептал ему в ухо:

— Тринадцатилетие юноши многие расценивают, как на­чало половой зрелости. Мужского начала. Евреи, например, называют его «бар митцвах». В переводе с иврита это означа­ет «Сын Долга», или «Человек Долга».

Дэмьен никак не мог понять, что имеет в виду Бухер. Но мальчику ничего не оставалось, как продолжать играть в веж­ливость.

— Неужели? — спросил он, все еще не отрывая взгляда от фейерверка.

— Ты также будешь отмечен,—произнес Бухер. Дэмьен обернулся и поглядел на него. Глаза их встретились. Бухер мягко заговорил, он почти завораживал своим голосом: - Из­вини, мне придется процитировать из Библии: в «Первом по­слании к коринфянам» говорится: «Когда я был младенцем, то по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое». Время придет, и ты оставишь младенческое и столкнешься с тем, «кто ты».