Он встал со скрипнувшего стула и пошел к крошечной дверце кемпера. Эмиль подошел поближе и увидел, что под стулом стоит обычный питьевой стакан. Из него торчит маленькая кисточка, а на дне какая-то темная жидкость.

Дядька уже взялся за ручку двери, но его остановил вопрос Эмиля:

– Это вы нарисовали кресты на вагончиках?

Тот пожал плечами.

– Ну да. Я этим и занимаюсь.

– Почему? – Эмилю вовсе не хотелось выглядеть как тот почемучка в детском саду, но других вопросов у него не было.

– Откуда мне знать? Кому-то надо… Рисую кресты, вожу эту тележку, – он кивнул на яйцевидный кемпер. – Заходи. Или как?

Дядька открыл кемпер, и Эмилю показалось, что дверь изнутри занавешена черной шторой. Подошел поближе и понял, что это никакая не штора. А если это штора, то она не плоская.

Дядька наклонился, чтобы войти в низкую дверцу. Внезапно он замер и прислушался. Глаза его сузились. Что-то, очевидно, услышал – напряженная морщинка на лбу сгладилась, он улыбнулся и даже начал потирать руки.

– Ну и ну, – сказал он с радостным удивлением. – Похоже, и у меня там есть дела.

Эмиль не мог понять, почему этот дядька так оживился и начал махать рукой, чтобы Эмиль подошел поближе.

Эмиль засомневался. Непохоже, что это такой дядька, о каких предупреждала мама. Сказал бы, что у него мешок конфет в вагончике или, к примеру, живой кролик. Попытался бы его туда заманить. Но нет – этот выглядит совершенно незаинтересованным. Его волнует только то, что он услышал. И когда Эмиль не двинулся с места, он пожал плечами.

– Как знаешь.

– Подождите, – крикнул Эмиль. – Я иду.

Нет, вряд ли это такой опасный старик из маминых рассказов. Хоть и не скажешь, что симпатичный, но… одному идти туда страшновато. К тому же опять начало жечь грудь. Он поднялся по лесенке.

Конечно, никакая это не штора. За дверью кемпера – темень, такая плотная, как расползшийся шоколадный пудинг. Дядька утонул в нем мгновенно, и его нигде не было видно. Эмиль помешкал немного и перешагнул порог.

Там, внутри, было темнее, чем если когда зажмуришься. Он обернулся. В проеме двери был виден кемпинг в нескольких сотнях метров. Небо налилось лиловым вечерним светом, но свет этот не проникал ни на сантиметр за порог вагончика.

Он услышал голос странного дядьки. Эмиль боялся, что, когда он ступит за порог, сразу на него наткнется. Но голос звучал издалека, и Эмиль даже не мог определить направление – откуда.

– Надо закрыть, чтобы…

Конца фразы он не расслышал, потому что дверь с грохотом захлопнулась. И стало так темно, что Эмиль пожалел, что с ним нет Сабре. Он один.