Но тогда он о подобном вовсе не думал. Он прославился как молодой, но отличный специалист по ринопластике – изменению формы носа. Сложная, тонкая работа, успешно практикующих по всей стране знают поименно. Дорогая частная клиника, богатые и, что важно, довольные результатом клиенты, отличный заработок. Успех не ударил Родиону в голову, он аккуратно обращался с деньгами и еще более бережно – со своей личной жизнью, хотя на него, эффектного шатена фотогеничной наружности, находилось много охотниц. Долго выбирал, вдумчиво приглядывался, нашел свою красавицу Наташку, не пустоголовую малолетку, а умницу и ровесницу, терпеливо ухаживал. Он мечтал обо всем том, чего не было у его отца – не только о достатке, но прежде всего о крепкой счастливой семье. Все вроде бы складывалось. До поры.

…Экскурсия по родному поселку заняла от силы три часа. Родион шел по влажным от моросящего дождя плитам «централки», в которых он знал когда-то каждую трещину (новых изрядно прибавилось), и монотонно говорил Косте:

– Жилой дом. Этот тоже жилой… наполовину. А тут когда-то жил только один мужик, бывший военный… надо же, окна на месте, значит, до сих пор живет. А это «заброшка». Вот еще «заброшка»… после землетрясения в середине девяностых ее хотели взорвать как аварийную. Взрывали-взрывали, а она до сих пор стоит. А вон ворота военной части. Закрыты, странно. В Интернете написано, что она уже несколько лет как расформирована. А вот тут, в бывшей казарме, школа, здесь я учился.

Костя то и дело отбегал в сторону в поисках наиболее удачного кадра. Выбирал, разумеется, наиболее шокирующие и унылые вещи, способные гарантированно вогнать интеллигентную аудиторию его интернет-портала в состояние праведного негодования и в общий депрессивно-философский настрой, выражающийся в бесконечном муссировании темы на «Фейсбуке». Бетонные блоки и торчащие куски ржавой проволоки рядом с детской площадкой, безобразно замусоренные подъезды, истрепанный выцветший флаг у войсковой части на фоне туманной мглы (тут из будки у КПП внезапно вышел военный – значит, часть все-таки еще существовала – и потребовал от Кости удалить несколько кадров с фотоаппарата, отчего Родион почувствовал легкое злорадство).

– А вот это мой дом, – вырвалось у Родиона под конец экскурсии. Сам того не осознавая, он устроил так, чтобы под финал прогулки прийти сюда. Домой.

Обшарпанная трехэтажка с разномастными окнами и развешанным на балконах волглым бельем (что у них тут сохнет в такую хмарь?), казалось, смотрела на Родиона с укором. Он не удержался, зашел в подъезд. Второй этаж. Все очень маленькое, тесное, до ужаса грязное. Соседняя квартира, судя по крепкой крашеной двери, была жилой, а вот его с отцом – стояла заброшенная, дверь сняли вместе с косяками и, кажется, изнутри всё вымели начисто. Родион помедлил и шагнул внутрь, невольно пригибая голову, – ему все казалось, что со времен его отъезда потолки тут опустились на полметра вниз.