Колоритная личность попалась. Лысый, как бильярдный шар, на голове несколько старых шрамов. Лицо худощавое, легкая небритость, и глаза бесцветные, как и вся его жизнь. На левом предплечье — еще шрамы. Знакомая картина — вены резал. Что у нас тут? Ну правильно, на руке — несколько татуировок, а на плече целая картинка — ухмыляющийся кот, точнее, кошачья голова, в цилиндре и с бантом. Сиделец. Да, вон на пальцах два перстня. Один, похожий на Андреевский крест — грабеж. Второй — полностью закрашенный прямоугольник — отсидел полностью, «от звонка до звонка». Ну и еще одна, у основания большого пальца; пять точек — «четыре вышки и зк». Мужик небольшого роста, но крепкий, жилистый. На первый взгляд даже не поймешь, сколько ему лет. Под сорок пять, никак не меньше.

— Смотри сюда, человече, — сказал я. — Есть два варианта. Первый — ты рассказываешь мне все, о чем спрошу, и быстро, без мучений, умираешь. Слово даю — больно не будет. Второй — умираешь долго и мучительно. Пугать бессмысленно, но за свои слова отвечаю. Выбирай.

Он поднял на меня взгляд. Из разбитой брови по щеке стекала кровь. Несколько секунд он думал, потом отвел глаза в сторону.

— Еще варианты есть?

— Нет, — покачал головой я, — больше вариантов нет.

Мужчина пошевелил головой и поморщился — наверное головушка после удара болела. Пошевелил связанными руками и вздохнул.

— Сигарета найдется?

— Конечно, — кивнул ему в ответ и достал из пачки две штуки.

Он курил, прищурившись — видно, дым в глаза попал. С минуту молчали; я не торопил — времени до утра было достаточно. Если кто-нибудь придет, значит, судьба у гостя такая — за чужие грехи умирать. Даже немного странно — я поймал себя на мысли, что спокойно рассматриваю человека, принимавшего участие в убийстве Шарунаса. Даже злости и ненависти к нему не было. Эмоций — ноль. Смотришь, как на испорченный бытовой прибор, решая — выбросить его или попробовать починить. Он докурил сигарету и посмотрел на меня. Я привстал, забрал у него окурок и погасил в консервной банке, стоящей на столе.

— Значит, нет шансов? — он смотрел куда-то в сторону, потом повернул голову и посмотрел на меня. Губы немного подрагивали. Понимаю; умирать — это дело такое — страшное. Я отрицательно покачал головой.

— Понятно… В общем, подрядил меня на это дело один корефан. У него с этим деловым общие дела имеются — попросил помочь.

— А этот деловой где обосновался?

— Я не сука, — он покачал головой, — чтобы своих сдавать.

— Ты мне Лазаря не пой, — оборвал его я. — Все эти зоновские этикеты остались в прошлом и на страницах бульварных романов. В «ранешние» времена — да, были у вас и законы, и этикеты. Сейчас вы — обычные крысы, Робин Гуды хреновы. Когда вам выгодно, то и своих закладываете — только треск идет. А я не следак, меня законы в методах дознания не ограничивают.