— Ну был один, мы его по Литве возили. Чокнутый немного дядька. Вы меня не убьете?

— Давай про туриста поподробнее.

— Приказали нам одного фраера по Литве повозить. Турист из Праги. Фотки там разные делал, измерял что-то. Придурошный клиент, но платил хорошо, так мы и не возбухали особо, ехали, куда скажет. За него серьезные люди поручились. Он, по ходу дела, за свои приборы боялся, мля. Гадом буду — вещи дорогие, старинные. Я правда никому про вас не расскажу, если меня отпустите.

— И куда вы его возили?

— В разные места, все и не вспомню. В центр Европы, недалеко от Вильнюса, он там фотки делал, какие-то приборы включал.

— Как приборы выглядели?

— Один на навигатор похож, координаты показывал, другие — не знаю.

— Почему решил, что это навигатор?

— Он мне приказал один прибор подержать, пока он «координаты снимет».

— Где еще были?

— Так, по мелочи, в разных местах. Не особо помню…

— Значит, придется вспомнить! — оборвал его я. — Давай с самого начала и со всеми подробностями. Когда ты его увидел в первый раз?

Через сорок минут я уже возвращался в город. Мальчик? Остывал с перерезанной глоткой в на дне глубокого дренажного колодца, упрятанного в одной из стен форта. Не скоро его там найдут. Мне отмщенье и аз воздам. Нет другого выхода. Времени тоже нет, до рассвета надо проверить одно место и навестить еще одного респондента. Боюсь, не обрадуется он моему визиту. Да, я жесток. Не нравится? Да мне, в общем, похер, что вам не нравится. Не судите и не судимы будете…

IX

IX

Респондент попался упрямый и силой не обиженный — сопротивлялся до последнего. Другой после удара в горло уже коней бы двинул, а он, смотри ты мне, еще трепыхался. Пришлось пойти на крайние меры — пробил джеб, уклонился влево, апперкот в корпус и добил правым боковым в голову. Под конец еще и в пах двинул — для полной гарантии. После этого желание сопротивляться пропало, и мужик скорчился на полу в позе эмбриона. Пока он «отдыхал», я связал ему руки и, схватив за шиворот, привалил к стене. Тяжелый, зараза! Осмотрелся, перевел дух. Как говорил Остап Бендер — «предводитель команчей жил в пошлой роскоши».

Небольшой домик, приютившийся на окраине города, снаружи казался заброшенным. Перекосившийся от старости, одна из стен подперта бревном. Внутри картина не лучше. Дверь с внутренней стороны подбита старым одеялом; здесь же, в прихожей, бесформенной кучей свалены дрова. Комната, она же кухня, с грязными стенами зеленого цвета и щелястым полом, который последний раз красили еще при советской власти. Зрелище, достойное репортажа, но извините — фотоаппарата под рукой не оказалось, а видеокамера осталась в машине. Рядом с печкой — продавленный диван, на котором валялось смятое и засаленное белье. На потолке вместо люстры — тусклая лампочка без абажура. У окна — колченогий стол, на котором стояла пустая бутылка водки, грязные тарелки, две мутные, захватанные пальцами рюмки и банка мясных консервов, из которой торчало несколько окурков. Несколько стульев грязно-желтого цвета, один из которых служил одновременно и гардеробом — судя по вороху одежды, повешенной на его спинку. Посреди всего этого великолепия — почти новый плазменный телевизор, поставленный на ящик. Не иначе, краденый. Судя по остаткам «банкета», недавно был гость. Хозяин поэтому и дверь открыл, не спрашивая, кто это в гости заявился. Одно из окон завешано плотной тряпкой, остальные забиты фанерой. Это хорошо — можно не бояться, что кто-нибудь через окно выстрелит. Я поднял один из поваленных в суматохе стульев и, смахнув пыль, уселся напротив мужика.