Тогда священник, простой добрый старик, крепко зажмурился, окропил себя святой водой и принялся за молитву. Голос его возвысился, почти перешел в крик, но он не умолкал. Антонио, который тоже был не робкого десятка, одной рукой высоко подняв кирку, а в другой держа фонарь, бросился вперед, едва ли даже задумываясь о последствиях того, что делает… Тотчас, как позднее он утверждал, они услышали женский крик, и нежить исчезла…

Анжело лежал неподвижно. Он был без сознания, на горле – рана, а лоб покрыт предсмертной испариной.

Мужчины подняли его, полумертвого, и перенесли в сторону от холма. Затем Антонио взялся за работу, и священник помогал ему. Они вырыли глубокую яму. Наконец Антонио остановился, взял фонарь и наклонился посмотреть: он был готов увидеть что угодно…

Прежде у Антонио волосы были густого каштанового оттенка, седина едва только тронула виски… Но месяца не прошло с того дня – он поседел как лунь. А ведь в юности был горняком, и, знаете ли, эти люди привыкли ко всякому. Какие только несчастья с ними не случались, чего они только не повидали!.. Но он явно никогда не видел ничего подобного тому, что видел этой ночью: создания, что было ни живым, ни мертвым – нежитью, что не принадлежала ни надземному, ни подземному миру.

Антонио взял с собой еще кое-что, чего священник не видел. Он изготовил эту штуку ближе к вечеру – остро заточенный кол из коряги, прибитой волнами к берегу. С ним и с фонарем в руках смельчак и спустился в могилу. Не думаю, что найдется на земле сила, способная заставить его рассказать о том, что происходило дальше; а старый священник был слишком напуган, чтобы заглянуть внутрь. Он говорил, что слышал дыхание Антонио: тот дышал «ну прямо что твой дикий зверь». И шум – как будто он с кем-то борется: таким же сильным, как и он; потом – сильные удары. А затем такой звук, словно что-то с силой протыкает плоть, раздвигая и ломая кости; и следом – дикий женский крик! Но это был вопль не живого существа, а нежити, погребенной много дней назад.

Несчастный старик только и смог, что упасть на колени и, возвысив голос, чуть не крича, читать свои молитвы, призывая к изгнанию дьявола. А потом, когда смолкли ужасные звуки, из могилы вылетел сундук, окованный железом. Он покатился по земле и камням и остановился прямо у ног святого отца. Через мгновение и Антонио оказался тут же. Лицо его было белее мела. Не мешкая ни секунды, в лихорадочной спешке он схватил лопату и принялся забрасывать яму песком и галькой, не переводя духа до тех пор, пока она не заполнилась наполовину. А еще священник говорил, что вся одежда Антонио и его руки были густо перемазаны свежей кровью.