Теперь же Симон вошел в мою комнату в сильном волнении.

– Ах! Mon ami![56] – воскликнул он, прежде чем я успел поприветствовать его. – Мне посчастливилось стать свидетелем самой изумительной вещи в мире! Я прогуливался до дома мадам… Как называется этот маленький зверек – le renard[57] – по латыни?

– Vulpes, – ответил я.

– Ах да, Vulpes. Я прогуливался до дома мадам Вульпес.

– Спиритического медиума?

– Да, великого медиума. Пресвятые небеса! Что за женщина! Я писать на листе бумаги множество вопросов, касающихся дел самых секретных, дел, скрывающихся в самых глубоких безднах моего сердца, и гляди, что, например, происходит! Этот дьявол в обличье женщины давать мне самые верные на них ответы! Что я должен думать? Я приземленный человек!

– Следует ли так понимать, мистер Симон, что эта миссис Вульпес ответила на вопросы, которые ты записал втайне от нее, и на вопросы, связанные с тем, что известно лишь тебе?

– Ах, более того! Более того! – ответил он с некоторой тревогой. – Она открыла мне… Но, – добавил он после паузы и совершенно в иной манере, – зачем забивать свой голова этими глупостями? Это все только биология, без сомнений. Само собой разумеется, я в это не поверить. Но почему мы до сих пор здесь, mon ami? Мне посчастливилось раздобыть самую прекрасную вещь, какую только можно представить: вазу с зелеными ящерицами работы великого Бернара Палисси. Она в моей квартире, давайте поднимемся. Я показать тебе ее.

Я механически последовал за Симоном, но мои мысли были далеки от Палисси и его эмалей, хотя, как и он, я блуждал во тьме в поисках великого открытия. Это непреднамеренное упоминание спиритиста, мадам Вульпес, направило мои мысли на новый путь. Что, если, пообщавшись с более тонкими материями, я смогу одним махом достигнуть той цели, для исполнения которой иначе мне не хватит и целой жизни, полной мучительного труда?

Покупая вазу работы Палисси у своего друга Симона, мысленно я уже планировал визит к мадам Вульпес.

III

Спустя два вечера, благодаря письменной договоренности и обещанию щедрого вознаграждения, мадам Вульпес в одиночестве ждала меня в своей резиденции. Это была женщина с грубыми чертами лица, с пронзительными и весьма злыми темными глазами и невероятно чувственным ртом и нижней челюстью. Она приняла меня в полной тишине в скудно обставленных апартаментах на первом этаже. В центре комнаты стоял обычный круглый стол из красного дерева, за которым сидела мадам Вульпес. Если бы я пришел прочистить камин, она и то не могла бы встретить меня более равнодушно. Никаких попыток внушить посетителю благоговение. Все подавалось просто и практично. Для мадам Вульпес общение с миром духов, очевидно, было столь же обыденным занятием, как поедание ужина или поездка на омнибусе.