Я ломал голову над разгадкой этой тайны. Что так мучило сильфиду? Она, казалось, страдала от сильной боли. Черты ее лица исказились, она даже скорчилась, словно в агонии. Чудесный лес, похоже, тоже потерял половину своей красоты. Его цвета потускнели, а местами полностью исчезли. Часами я наблюдал за Анимулой с болью в сердце, и она угасала у меня на глазах. Внезапно я вспомнил, что не смотрел на каплю воды уже несколько дней. На самом деле я ненавидел смотреть на нее, ведь она напоминала мне о природном барьере между мной и Анимулой. Я торопливо посмотрел вниз на подставку. Предметное стекло было здесь. Но, пресвятые небеса! Капля исчезла! Кошмарная правда обрушилась на меня: она испарялась, пока не сделалась настолько крошечной, что ее стало невозможно увидеть невооруженным глазом. Я смотрел на ее последний атом, тот самый, в котором была Анимула, – и она умирала!
Я вновь бросился к линзе и посмотрел сквозь нее. Увы! Ее сотрясала последняя агония. Все радужные леса растаяли, и Анимула слабо билась в том, что казалось пятном тусклого света. Ах, это было ужасное зрелище! Конечности, когда-то столь округлые и изящные, съеживались, превращаясь в ничто; глаза, те глаза, которые сияли, словно небеса, рассыпались в черную пыль; блестящие золотые волосы стали жидкими и бесцветными. Наступила агония. Я увидел это последнее усилие чернеющей фигуры – и потерял сознание.
Очнувшись от многочасового транса, я обнаружил, что лежу среди осколков своего инструмента, такой же разбитый, душевно и физически, как и он. Я едва дополз до кровати, с которой не вставал многие месяцы.
Они теперь говорят, что я сумасшедший, но они ошибаются. Я беден, потому что во мне нет ни страсти, ни желания работать. Все мои деньги потрачены, и я живу на милостыню. Ассоциация молодых людей любит в шутку приглашать меня прочесть им лекцию по оптике, они платят мне за это и смеются, пока я читаю лекцию.
«Линли, безумный микроскопист» – вот имя, под которым я известен. Полагаю, я говорю бессвязно во время лекций. Кто мог бы говорить складно, когда его мозг обуревают столь ужасные воспоминания, когда то и дело среди призраков смерти я вижу сияющую фигуру моей потерянной Анимулы!
Эдгар Аллан По
Эдгар Аллан По
В России Эдгара Аллана По (1809–1849) любят, и любят давно. На русском его начали читать уже в 40-е годы XIX века. Им восхищался Ф. М. Достоевский, о нем писали русские критики-демократы, он был одной из «культовых» фигур отечественного Серебряного века. Все известные к настоящему времени произведения великого американского романтика переведены (большинство неоднократно) на русский язык. Поэт и прозаик, незаурядный литературный критик и философ, он оставил небольшое по объему, но весьма разнообразное литературное наследие. Можно спорить о том, что «страшный» рассказ («новелла ужасов») является наиболее значимой частью творческого наследия художника, но то, что это одна из наиболее ярких его составляющих, оспорить невозможно.