По обе стороны деревенских улиц в Утах, Колодном, Яковском вдоль домов, пристроек и плетней выстроились старухи, молодки и глубокие старики. Потерялось обычное представление о военной тайне. В самом деле, как можно назвать военной тайной то, о чем знают тысячи людей в окружности? Женщины готовили к бою своих внуков, сыновей, мужей, отцов и братьев и украдкой смахивали слезы. Молчаливо благословляли они своих безоружных воинов на ратный подвиг. Военная тайна стала народной тайной. Три дня деревенский народ хранил эту тайну и не выдал ее врагу.

Колонну дружинников я встретил на марше. Из-за поворота лесной дороги послышался скрип колес, — на нескольких повозках дружинники везли боеприпасы и взрывчатку. Командир колонны скомандовал: «Подтянись! Подтянись!» Только выехав на прямую, я обнаружил, что по лесной дороге движется несколько сот людей. «Молодцы, — подумал я, — скрытно сосредоточиваются».

Среди дружинников было несколько женщин. Я обратил внимание на девушку в серой косынке и в вязаной фуфайке, плотно обтягивающей ее статную фигуру. Из-под косынки выбивались русые локоны. Сбоку, оттягивая плечо, висела на ней холщовая торбочка.

— Что у тебя в сумке? — спросил я.

— В сумке? — по-детски переспросила девушка. — В сумке перевязки, бинты.

Она открыла сумку и показала мне перевязочные материалы, пошитые из грубого деревенского холста.

— Санитарка?

Девушка кивнула, и на ее лице появилась горделивая улыбка.

Дальше шагали подростки лет по четырнадцати — пятнадцати. Вид чрезвычайно решительный, лица оживлены. Впервые идут на настоящую боевую операцию.

Колонну дружинников замыкали старики — Сергей Мажукин, отец командира отряда Щорса, и Никон Черненко. Я знал их. Вместе им не меньше ста пятидесяти лет. Как дровосеки, шагали они с топорами, засунутыми за пояса, держа длинные посохи в руках.

— Куда вы, друзья? — спросил я, не скрывая удивления.

— Куда все, Василий Андреевич, туда и мы, — ответил старик Мажукин и показал посохом вперед.

— Вам бы, по годам вашим, лучше вернуться.

— Вернуться — как можно! Дома что? Дома пускай старухи сидят. А нам дома делать нечего.

К 12 часам дня отряды и дружины сосредоточились в Алексеевском лесу. По окрестным дорогам прекратилось движение, лес поглотил партизанские колонны. Враг не подозревал о приближающейся опасности.

В Алексеевском лесу командиры и политработники звеньев проверили оружие, каждому дружиннику объявили его задачи. Партийные организаторы принимали заявления бойцов о вступлении в партию.

Коммунисты и комсомольцы решили:

— Наше место впереди.