В 24 часа в темном небе взмыли одна за другой красная и белая ракеты. И в то же мгновение послышались разрывы мин на флангах: вначале у Ильина, потом у Котомина. Вслед за этим прямо по фронту застрочили пулеметы, словно кто-то палкой провел по железной решетке: р-р-р-р!

Несмотря на то, что мы захватили врага врасплох, он оказал упорное сопротивление. Ожесточенным огнем немцы задерживали наши цепи. Тем не менее дружинники уже подошли к полотну, взобрались на насыпь, высвободили из пеленок свои голосистые пилы и пилили, пилили телефонные и телеграфные столбы, ковыряли дорогу.

Командный пункт оказался в центре огня. Импровизированный блиндаж, сооруженный из толстых бревен, плохо защищал от осколков. Мины рикошетили, и осколки их впивались между бревен.

— КП неудачный, — сказал Кузьмин, — голову поднять невозможно.

— Удачный, — возразил Тарасов, — пусть лучше в нас швыряют, чем в хлопцев. Спокойнее работать будут.

Прошло минут двадцать, враг все еще держался в своих укреплениях, и держался упорно. На станции Хмелево он даже пытался контратаковать. Прибыл связной от Власова. Заместитель командира щорсовцев сообщал, что его бойцы залегли у проволоки. — «Огонь ураганный — колья пилить невозможно, — писал он и тут же добавлял: — но пилим, так как нельзя считаться с невозможностью…»

Где же Бульба? Что с ним? Уже двадцать пять минут прошло, наш огонь стал затихать, не умолкал лишь миномет Бадридзе. Все отчаяннее огрызались немцы. А о Тарасе Бульбе ничего не слышно.

Вдруг с оглушительным ревом в темном небе прошел самолет — низко, над самой дорогой. Чей самолет? В темноте определить не удалось. Но вот гул мотора замолк, и с той стороны, куда ушел самолет, — из-за Красного Рога, — донеслись разрывы сброшенных бомб. И второй самолет над дорогой. И из-за Красного Рога гул новых разрывов.

«Товарищи, фронт прислал самолеты», — немедленно передали мы во все звенья.

Люди восприняли это сообщение как призыв. Повсеместно поднялись они на штурм, раздались крики «ура-а!», перекрывающие трескотню выстрелов. Люди шли на врага во весь рост.

Штурм… Короткие промежутки тишины. Гул гранатных разрывов. Орудийные выстрелы. Это справа бьет пушка командира «бакинцев». И вскоре на левом фланге от Хмелева до Красного Рога партизаны и бойцы народных дружин овладели железной дорогой. Вступили в работу подрывники, и к шуму выстрелов прибавились взрывы тола.

А станция Хмелево продолжала огрызаться. Где же Тарас Бульба? Вот уже и Мажукин попросил прислать ему мины и взвод из резерва. «Три метра проволочного заграждения разобрано, — сообщал он, — необходимо подкрепление для штурма…» А Бульба молчит.