Сюда, в нашу партизанскую столицу, 5 июня съехались делегаты от всех партийных партизанских организаций. Около четырех тысяч коммунистов насчитывали к тому времени наши партийные ряды. На конференцию в Гуры прибыло сто восемьдесят делегатов.

Хорошо запомнился мне этот день, когда я снова встретился со своими друзьями-выгоничевцами — Мажукиным, Фильковским и Тарасовым. Не знаю, потому ли, что все они, так же как и я, испытывали радостный подъем по случаю такого важного события, потому ли, что боевые успехи и ясные перспективы на будущее окрыляли их, но и Мажукин, и Фильковский, и Тарасов казались мне помолодевшими.

Ни одно здание в Гурах не могло вместить всех собравшихся. Поэтому конференция проходила на лесной поляне, усеянной распустившимися ландышами.

Километрах в пяти от того места, где полукругом возле стола президиума расположились делегаты, шел бой. Немцы после недельной передышки возобновили атаки на партизанский район, и теперь за Десной вторые сутки упорно, но безуспешно пытались выбить наши отряды из села Радутиио, вблизи Трубчевска. Все время, пока длилась конференция, не смолкал гул артиллерийской канонады.

С докладом о создании штаба объединенных партизанских отрядов и усилении боевой деятельности выступил Алексей Дмитриевич Бондаренко.

— Немцы хотят нам помешать, говорил он, приподнимая палец и приглашая прислушаться к артиллерийскому гулу, — но это им не удастся. Еще совсем недавно мы иначе чувствовали бы себя в такой близи от боевых действий. Кое у кого, наверное, кулаки бы чесались подраться. А сейчас мы с вами спокойно продолжаем совещание, зная, что вашу оборону противник не одолеет. Невзгоды и трудности организационного периода далеко позади. Мы уже не разрозненные одиночки или группы смельчаков, а монолитная партизанская армия…

Бондаренко говорил о новых задачах брянских партизан, об особом положении партизанских баз в Брянском, лесу в связи с возможной организацией рейдов в глубокий тыл врага. Он раскрывал перед нами волнующие перспективы. Когда Бондаренко заговорил о роли партийных организаций и отдельных коммунистов, Суслин, который должен был выступать вторым, написал ему записку;

«Не вторгайся в область моего доклада».

Я сидел за столом президиума рядом с Суслиным и видел, что он писал. И усмехнулся про себя, вспомнив, как Суслин поссорился с нами, выгоничевцами, когда наши хлопцы забрели однажды в Навлинский район. Суслин оставался верен себе.

Усмехнулся и Бондаренко, прочитав записку Суслина, но по другому поводу.

— Суслин боится, что я отнимаю у него кусок хлеба, — шутливо сказал он, пробежав записку. — Не беспокойся, товарищ Суслин. Не помешает лишний раз напомнить собравшимся, что Партизанское движение в тех размерах, каких оно достигло, есть дело рук партии, руководящей всем советским народом. Я хочу напомнить товарищам также о той огромной помощи, которую нам оказывает советский народ оружием, патронами, толом, медикаментами. И это обязывает нас драться еще лучше, еще решительнее уничтожать врага.