Очень скоро, в декабре того же года, пророчество Андрея Ивановича сбылось: король Карл отправился в мир иной. Королева Ульрика попыталась изобразить воинственность, но Остерман советовал не принимать это всерьез. «Швеция дошла до такого состояния, что ей более всего необходим мир и особенно с царским величеством, как сильнейшим неприятелем, – писал он Петру. – Если бы теперь царь нанес пущее разорение обнищавшей Швеции, то этим бы принудил шведское правительство к миру».
Царь в точности последовал совету. Первенство Остермана в шведских делах к этому времени уже несомненно. В 1719 году он едет с новыми мирными предложениями в Стокгольм, а в то самое время русский десант разоряет шведский берег, понуждая врага к уступчивости.
На новых переговорах, открывшихся в Ништадте, Андрей Иванович почти солирует, хотя официально делегацию по-прежнему возглавляет Брюс. Условия мира оказываются лучше тех, на которые был готов согласиться Петр, – и это главным образом заслуга Остермана. Например, лишь благодаря его ловкости в самый последний момент удалось отспорить у шведов стратегически важный Выборг, прикрывавший российскую столицу с севера.
Царь награждает Остермана баронским титулом и устраивает его брак с девицей из рода Стрешневых, близкого и даже родственного царской семье. Эта свадьба очень укрепляет положение вестфальца в среде русской аристократии.
В последние годы петровского царствования Андрей Иванович делается большим человеком. В 1723 году он занимает место своего опального начальника Шафирова в Коллегии иностранных дел, то есть фактически становится у руля всей внешней политики.
А.И. Остерман.
Современники отзывались о личности Андрея Ивановича разноречиво. Все отмечают его ум и необычайную хитрость. При всяком трудном решении Остерман обычно сказывался больным. Набор его недугов был впечатляющ. Внезапная мигрень не позволяла ему отвечать на неудобные вопросы; обострение подагры в правой руке мешало подписывать документы; ревматизм препятствовал выходу из дома, а в рискованный момент переговоров у страдальца мог случиться и очень убедительный приступ рвоты. Автор «Записок о России» Х.Г. фон Манштейн пишет: «У него была особая манера говорить так, что лишь очень немногие могли похвалиться тем, что поняли его… Все, что он говорил и писал, можно было понимать по-разному. Он был мастером всевозможных перевоплощений, никогда не смотрел людям в лицо и часто бывал растроганным до слез, если считал необходимым расплакаться». Примерно так же характеризует Андрея Ивановича, «производящего себя дьявольскими каналами и не изъясняющего ничего прямо», другой современник – знаменитый Артемий Волынский. Французский посол Кампредон прибавляет: «Ему главным образом помогают ябедничество, изворотливость и притворство».