Попытался Павел переделать и центральное правительство, которое при Екатерине действительно было организовано очень неряшливо. Царица предпочитала решать все дела сама, с фаворитами и секретарями. Но ее сын в этом отношении был во сто крат большим «маньяком контролирования». С одной стороны, он восстановил профильные коллегии, назначив туда президентов, то есть в современной терминологии – министров. Однако, кроме того, в каждом ведомстве вводился еще и «главный директор», нечто вроде прежнего «государева ока». Такое двоевластие приводило к административной неразберихе и тормозило работу.

Парадный портрет Павла: он желал, чтоб его воспринимали таким. С. Тонци

Впрочем, по-настоящему важным Павел считал лишь один уровень власти – наивысший, то есть монарший. И здесь ему действительно удалось навести порядок в самом уязвимом звене – вопросе о преемничестве. Из-за отсутствия раз и навсегда установленного закона о престолонаследии империю трясло на протяжении почти всего восемнадцатого века. Смена верховного правителя каждый раз сопровождалась политическим кризисом, а то и насильственным переворотом.

Проблема передачи власти – вообще слабое место «ордынской» системы, поскольку «великий хан» в принципе не может быть стеснен никакими законами. Кому пожелает передать престол – тому и передаст. Но со смертью владыки его власть заканчивается, и с этим ничего не поделаешь. Павел решил ввести закон, который единственный из всех будет выше даже монарха: власть передается от отца к старшему сыну или, при отсутствии мужского потомства, от старшего брата к следующему – и никак иначе, «дабы наследник был назначен всегда законом самим, дабы не было ни малейшего сомнения, кому наследовать». Это было еще и местью матери и «веку цариц», поскольку корона теперь могла передаваться лишь по мужской линии, но у последующих Романовых проблем с наследниками не возникло, потому что младших братьев и сыновей всегда хватало.

«Указ о престолонаследии» от 5 апреля 1797 года, один из самых первых актов нового царствования, хоть и не спас от переворота самого Павла, но сохранял свою силу до самого конца монархии. Это, пожалуй, единственная полностью удавшаяся реформа усердного преобразователя.

Результат остальных реформ был неоднозначен.

Помимо сугубо административных новшеств, касавшихся бюрократической системы и ни к чему хорошему не приведших, Павел попробовал укрепить две другие опорные колонны империи: финансовую и военную. Любопытно, что финансовые проблемы он пытался решать военными методами, а военные – в основном финансовыми.