– Не до тризны мне… Простит княгиня.

– А то куда? Иль печенеги снова подступили?

– Отстань, старуха! И лучше собери припас… На долгий путь, солений, вяленины, два бурдюка с вином.

– Ой, наконец дошло! – старуха рассмеялась. – Пустая голова! Столь раз ведь провожала, и припас сбирала… В поход опять. А на кого? Геройский муж ты, батюшка Свенальд. Едва вернется и опять…

– Да замолчи ты, дура! – вскричал Свенальд. – Все уши прожужжала!.. Хотел еще что-то с собою взять, и вот забыл…

– Так я скажу. Приседельный колчан для стрел, булаву, шестопер, шесть дротов, боевой топор и рукавицы кожаные…

Тут воевода тоже рассмеялся, сел.

– Ну и – сорока! Трещит, трещит!.. А ведь привык, скучать буду. Может, тебя с собою взять?

– Куда же взять? Ужель в поход? – служанка испугалась. – Да что ты, батюшка! В уме ли? Старуху за собой таскать…

– Я не в поход, старуха. Ныне у меня праздник. Я домой иду!

. – А здесь-то что, не дом? Сто лет живешь…

– В родную сторону, на землю отцов, где пуп резали! Душа поет! – умел бы петь Свенальд – наверняка б запел, но лишь скрипуче замычал, ровно бугай на воле. Послушала старуха – загрустила.

– Не узнаю тебя… Ты будто помолодел опять, лет эдак сотню скинул. Бывало уж такое, но не припомню, когда и от чего.

– Эх, поняла бы ты!.. Я землю отчую нашел! Искал, искал, и вот свершилось…

– Ты что же, батюшка, терял ее? Сторону родную?

– Терял, старуха, – и снова замычал.

– Мудрено говоришь… Иль в детство впал. Того гляди, порты закатит и побежит! Что вздумалось-то в отчину идти?

– Пора пришла, час пробил…

– Ну, раз пора – ступай, – она уж не грустила – тосковала. – Поклон мой передай родной сторонушке, Москве-реке… Как с юности ушла – так не бывала…

– Да не печалься! – взбодрил Свенальд. – Я тебе на прокорм оставлю. Кувшин есть у меня, закопан на дворе… Достану злато и дам тебе – до смерти хватит.