Вивиан внимательно смотрела на Эштона, стараясь, чтобы он понял, как непросто ей говорить ему всё это. Тот молчал, неподвижно застыв, ветер трепал полы его чёрного пальто.

– Я причиняю вам боль своими словами, Джереми, знаю, но всё так и есть. Я хочу быть честной с вами, и спустя какое-то время вы будете мне благодарны за это.

– Я уже благодарен, – после небольшой паузы ответил Эштон. – Я высоко ценю вашу прямоту, Вивиан, и искренне желаю вам удачи на избранном пути. И помните, здесь, в Англии, у вас остаётся друг, которому небезразличны и ваши успехи, и ваши поражения. А пока вы ещё здесь, могу я предложить вам руку, мисс Крэббс? Надеюсь, в гостиной Гриффин-холла уже разожгли камин. У вас нос стал совсем красный, а будущей великой актрисе это не пристало.

Близнецы выбрали кружный путь и не слишком спешили, поэтому в холл вошли одновременно с Вивиан и Эштоном. Оливия пристально посмотрела на обоих, но кузина ожгла её таким неприязненным взглядом, что ей пришлось ускорить шаг.

Им навстречу вышли миссис Уоттс и Грейс. На лицах обоих сияли заговорщические улыбки. Грейс спустила малышку Полли с рук, и все с изумлением увидели, как девочка, хотя и не слишком уверенно и немного шатко, но держится на ногах. Ухватившись за руку матери, она сделала несколько шагов, а потом уселась на мраморный пол и издала ликующий вопль. На лице Грейс читалась гордость за дочь, она схватила её на руки и прижала к себе так крепко, что малышка недовольно завозилась, пытаясь освободиться.

После чаепития, во время которого тётушка Розмари как коршун следила за старшей горничной Эммой и указывала той на каждый её промах, близнецы принялись укладывать вещи. Утром им предстояло попрощаться с Гриффин-холлом и отправиться в Лондон. Так решили оба, хотя Грейс настойчиво уговаривала их остаться до Рождества.

– Мы и правда приедем на Рождество, как ты пообещал кузине? – спросила Оливия.

– Почему бы и нет? К этому времени всё уже забудется, дом украсят остролистом, а Полли научится бойко бегать по Гриффин-холлу и лопотать всякую чепуху, как это обычно делают дети. Я бы хотел на это посмотреть.

– Да, – тряхнула головой Оливия, прогоняя печальные мысли. – Правда, почему бы и нет?

Утром, сразу после завтрака, близнецы прощались с Гриффин-холлом. Проводить их вышли все, кроме Вивиан. Тётушка Розмари снова без конца подносила платочек к глазам и сыпала выражениями на латыни, смысла которых явно не понимала. Оливия сердечно её обняла, отмечая про себя, что тётушка прибавила в весе и уже не выглядит так потерянно. Себастьян казался окрылённым, он уверенно стоял рядом с Грейс, перебрасываясь с ней замечаниями на хозяйственные темы, выражение неприкаянности покинуло его лицо.