– Ты расстроен? – мягко спросила она.

Филипп пожал плечами.

– Грейс вернулась к малышке Полли. И у тётушки Розмари, и у Себастьяна теперь есть дом. К чему расстраиваться? Всё закончилось как нельзя лучше.

– Как считаешь, они смогут все забыть? Их не будут терзать духи умерших здесь?

– Вот уж не думаю! Держу пари, что духи, если они и существуют, не вытерпят всех этих вышитых подушечек, кукол в пыльных кринолинах, засушенных роз под стеклянными колпаками и прочей чепухи, которой тётушка Розмари заполнит Гриффин-холл до самого чердака.

Филипп рассмеялся, и Оливия поняла, что он больше не сердится на неё.

– Мне нужно кое-что тебе показать, – загадочно сказала она, делая большие глаза.

На лице Филиппа появилось то же выражение, что и в детстве. Оливия ощутила азарт, всегда заставлявший её выдумывать и воплощать самые невероятные идеи, лишь бы увидеть изумление брата её находчивостью.

– Я буду ждать тебя в саду и готовиться прорицать скрытое. А ты пока принеси листья священного лавра и воскури благовония, – специальным «таинственным» голосом произнесла она и театральным жестом завернулась в накидку с головой, прищурив глаза, будто пифия, вглядывающаяся в будущее. – И картины не забудь, – прибавила она, спохватившись. Пора было проверить её догадки о местоположении алмазов.

Не выходя из образа, Оливия медленно, скользящими шагами, направилась к дверям, ведущим в сад. Отсюда, из розария, Гриффин-холл выглядел таким уютным и безопасным, что сложно было вообразить, сколько зла произошло в его стенах.

Когда Филипп принёс картины, Оливии уже надоело изображать пифию. От земли шёл осенний промозглый холод, и она с благодарностью приняла от брата пальто, застёгиваясь на все пуговицы.

– В общем, я знаю, где алмазы, – будничным тоном сообщила она ему. – Задачка простая, даже совестно, что я раньше не поняла, где тайник.

– Я, разумеется, поражён твоей проницательностью. После всего случившегося я всерьёз намерен тебе предложить открыть своё детективное агентство. Если ты ещё и алмазы найдёшь, то я начну звать тебя «Мисс Шерлок».

– Не уподобляйся инспектору. Он ненавидит женщин и не даёт себе труда это скрывать, – осадила брата Оливия. – Лучше скажи мне, какие ассоциации у тебя возникают с яйцом?

– Ну… Завтрак. Пасха. Птица. Шалтай-Болтай.

– Ни единого попадания, – покачала головой Оливия.

Филипп взял свою картину в руки и ещё раз внимательно её осмотрел.

– Ну и мерзкий у неё вид, – не удержался он.

– Просто он хотел тебя помучить, – пожала она плечами. – А яйцо на самом деле означает первооснову мироздания. Ab ovo – от начала времён, или с самого начала. Неужели латынь не была твоим любимым предметом? – ехидно поинтересовалась она. – Вспомни, дедушка говорил, что все тайники спрятаны на территории поместья.