Блюхер — каменный. Только брови на лице играют да в уголках резкого рта нет-нет да дрогнет смешинка — быстрая и чуть снисходительная. А в лицо главкома впился глазами американский журналист Губерман. Ему, майору разведки, важно узнать, как реагирует красный генерал на мирные речи японцев. А то, что речи будут мирными, Губерман выяснил через свою агентуру, обслуживающую японское представительство в Хабаровске.

Нушима стоит вполоборота к залу, так, чтобы никто не мог следить за его губами: натренированный человек даже издали поймет — недаром артикуляция рта специально изучается разведчиками.

— Наша концепция общеизвестна, — продолжает Нушима. — Это концепция разумного мира. В том случае, если ваше просвещенное правительство, измученное войной, трезво поняв всю меру усталости, которую испытывает ваш великий народ, захочет найти пути достойных переговоров с партнерами по неразрешенным спорам, я убежден, что все стронется, наконец, с мертвой точки.

Василий Константинович молчит, слушает, бровями играет, но, когда мимо проходит вице-консул Франции месье Анатоль Рывчук, именно в тот самый миг, когда все слышно французу, громко отвечает Нушиме:

— Ваши предложения мира свидетельствуют о доброй воле японского правительства, к трудностям и большим задачам которого мы относимся с пониманием.

Нушима засуетился. Он улыбается и месье Рывчуку, и Блюхеру. Ай-ай, как нехорошо получилось! Жоффр сидит в Токио; в Париже продолжаются секретные переговоры о методах ведения борьбы с большевизмом именно на Дальнем Востоке, а тут с министром Блюхером начинается откровенный роман. Это, конечно, красный специально подпустил, когда проходил Рывчук. Он знает, что делать. Ох как он хитро выбрал момент! Прямо в самую десятку засадил!

— Господин министр, — говорит Рывчук, — позвольте мне потревожить вас просьбой.

— Пожалуйста.

— Моя дача находится в Березовке. А там ваше ведомство открыло полигон. Эта постоянная стрельба и взрывы — поверьте, большей неприятности трудно себе представить во время отдыха.

— Большие неприятности не бывают продолжительными, — улыбается Василий Константинович, — а малые не заслуживают того, чтобы обращать на них внимание.

Месье Анатоль Рывчук отдает дань уважения столь блистательному ответу — он смеется уголками рта и отходит ровно через такой промежуток времени, чтобы никто не имел возможности посчитать его обиженным.

Юркие лакеи в касторовых фраках обносят гостей вином. Нушима поднимает свой бокал:

— Господин министр, мне хочется выпить за разум воина, который ценит мир превыше всего на земле.