— Семнадцатого, в девять по нулям Читы.

— Благодарю вас. Проводите меня к прямому проводу.

— Есть, гражданин министр.

В маленькой вокзальной комнатушке было сыро, холодно и грязно. Телеграфист, укутанный в бабий салоп, сидел возле окна и читал книгу. Руки у него в дамских перчатках — указательные пальцы на перчатках отрезаны, чтобы удобнее перелистывать страницы. Читал он, медленно шевеля губами, и Блюхеру видно было, как испуганно перескакивали его зрачки с буквы на букву.

— Что читаем? — тихонько спросил Василий Константинович.

— «Граф Монте-Кристо», — ответил парень, не отрывая глаз от книги.

— Понятно, — сказал Блюхер и тронул парня за плечо. — Давай, чтец-декламатор, к прямому проводу.

Начав диктовать зашифрованный текст приказа, отменявшего распоряжение о переброске войск с границы на фронт, Блюхер то и дело хмурился, потому что в соседнем зале кто-то беспрерывно кричал сорванным истеричным голосом. Блюхер, досадливо морщась, продолжал:

— Мы не можем оголять границы, потому что маньчжурская территория наводнена как белобандитскими шайками, так и агрессивными китайскими соединениями. В любой момент здесь, через маньчжурскую территорию, могут быть пропущены регулярные части каппелевско-молчановской армии. Тогда они легко войдут в наши тылы, тем более что сейчас здесь и так крайне мало войск. Посему приказываю: всем регулярным войскам, сосредоточенным в погранзоне, оставаться на своих местах в состоянии полной боевой готовности.

Крик за стеной стал протяжным и длинным, словно вопль роженицы. Блюхер вскочил со своего места, бросился к двери, распахнул ее, чтобы навести тишину, и замер на пороге.

Весь зал был заполнен инвалидами войны: безрукими стариками, молоденькими солдатиками без обеих ног на тележках, слепцами с черными повязками на глазах, паралитиками, которые лежали на голом полу, завернутые в драные шинельки.

Блюхер пробился к окошку кассира, вокруг которого бесновались инвалиды, и спросил:

— В чем дело?

Кассир вздохнул и молча развел руками.

— Не отправляют пятый день! — закричали инвалиды.

— Жрать нечего!

— На полу спим, мерзнем!

— Заперли, боятся, что заграница нас увидит!

— Как последние отбросы гнием! Завезли с фронта в тупик, вывалили на станцию и бросили!

— К стене бы этих комиссаров!