— Будет, тату, будет, — сказал Юхим.

— Вот и хорошо, дети. Подавай, Маруся, обед.

Мария и Светлана накрыли стол белой скатертью, достали посуду. Нечипор помыл руки, вызвал Юхима в другую комнату.

— Дай мне, сын, белой бумаги и ручку с черными чернилами.

— Что вы, батя, собираетесь писать?

— Напишу Гайворону заявление. Пусть снимают меня с бригадиров. Распрощался я уже с полем и с холмами Выдубецкими…

— Тату, нельзя так.

— Я никогда не обманывал землю и людей. А если пришлось Снопу волочить пустые сеялки, значит, земля мне уже не будет верить. Вот и давай бумагу и ручку с черными чернилами. — Сноп помолчал, прошелся по комнате, а потом остановился перед сыном: — Ты, Юхим, сделай для меня… одним словом, напиши мне, сын, песню о Выдубецких высотах… Высокие-высокие, что и птица до их вершины не долетит… а стоят они засеянные. Кто ж засеял их? А засеяли их хлебом-пшеницей славные хлопцы-молодцы с доброго рода… Черные тучи наступают, белым снегом засыпают, — а высоты зеленеют. Сложи мне, сын, песню…

VIII

VIII

«Дорогой Платон! Прошла неделя, как ты уехал от нас, от меня. Хожу, будто в тумане, не знаю, был ли ты в самом деле, или мне только приснилось. Опротивело жить снами и мечтами. Однажды ты вырвал меня из этого сновидения, когда я приезжала к тебе в Сосенку. Я была тогда счастливая. Минуло четыре года. Страшно подумать, что уже столько времени мы с тобой не вместе. Ты из-за меня пережил многое, и я тебе так благодарна за твою любовь и верность! Хотя они тебе не принесли радости. Я не родила тебе ни сына, ни дочки, не согревала тебя, когда приходил с холодных осенних полей в нетопленую хату, не говорила тебе ласковых слов, когда твое сердце разъедала тоска… Ты приезжал ко мне в больницу за сотни километров на несколько часов, и это было мне утехой. Я знаю, что эти четыре года были для тебя годами тяжких мук. Ты мог бы оставить меня, жениться на другой. Я не знаю, что тебя удержало от такого шага: любовь ко мне или твое упрямство. В награду за свои страдания, за свою любовь ко мне (буду верить в это) ты не получил ничего. Ты приехал, чтоб увезти меня с собой, а я притворилась, будто не понимаю твоего намерения. Подло… Но не осуждай меня, Платон. Я тебе уже говорила, что после операции у меня появился какой-то скотский страх за свою жизнь. И я не могу одолеть его. Я умоляю тебя, помоги мне избавиться от этого! Твоя  Н а т а л к а».

«Дорогой Платон!

Прошла неделя, как ты уехал от нас, от меня. Хожу, будто в тумане, не знаю, был ли ты в самом деле, или мне только приснилось. Опротивело жить снами и мечтами. Однажды ты вырвал меня из этого сновидения, когда я приезжала к тебе в Сосенку. Я была тогда счастливая. Минуло четыре года. Страшно подумать, что уже столько времени мы с тобой не вместе. Ты из-за меня пережил многое, и я тебе так благодарна за твою любовь и верность! Хотя они тебе не принесли радости. Я не родила тебе ни сына, ни дочки, не согревала тебя, когда приходил с холодных осенних полей в нетопленую хату, не говорила тебе ласковых слов, когда твое сердце разъедала тоска…