— Еще не все, — тихо сказал Ладько.

— Мама сейчас придет, — Фросинка подошла к отцу.

— Отбой! — скомандовал Отар.

— Алешка, чем ты встревожен? — Стеша обняла Кушнира за плечи. — Ну, улыбнись… так. Теперь я тебя узнаю.

Платону захотелось выбежать из комнаты, чтоб не видеть этих рук, которые легли на плечи какого-то Алеши. Платон и убежал бы, но Платон Андреевич Гайворон должен был остаться и даже улыбаться Клаве. Вошла Марта. Красивая, спокойная. Поздоровалась. Чугай подал ей стул.

— Если вино уже налито, — сказал Отар, — то его надо пить. Я предлагаю тост за гостей!

Платон выпил, поставил граненую рюмку.

— Спасибо вам, но мне нужно ехать. Кто со мной — прошу, машина стоит.

— Поедем, дочь? — спросил Чугай.

— Поедем, тату. А Росинка? Мы поедем с Клавой и…

— Алексей останется ночевать у нас, — сказал Отар.

— А завтра прибегу к тебе, Стеша, — пообещала Фросинка.

— Буду ждать! И тебя, Алеша!

Стеша и Клава улеглись в маленькой комнате и еще долго не могли уснуть.

— Ты держалась с Платоном, будто посол, который пришел к главе другого государства, чтобы объявить войну, — заметила Клава. — На его месте я бы и не посмотрела на тебя.

— Он и так не смотрел…

— А эти объятия с Алешей! Стешка, ты иногда бываешь такой неразумной. Конечно, Платон подумал, что Алексей — твой жених или любовник.

— Пусть себе думает, мне безразлично… Я знаю, что он меня не любит и, может, никогда не любил. — Стеша отвернулась к стене.

— Боже, — вздохнула Клава, — мне кажется, что нет на свете людей глупее, чем влюбленные. Любит, любит он тебя.