А потом вдруг его затрясло от предвкушения неожиданного фарта, когда один из шоферов вышел из кабины и пошел к другой машине. Человек в телогрейке не то чтобы увидел, а, скорее, всем своим существом почувствовал, что на сиденье самосвала лежит ружье.

Он уже было и высунулся из-за кедра, за которым стоял во время всей этой дикой сцены, и хотел уже сделать рывок, но водитель вернулся к машине, забрался в кабину, газанул как следует и умчался в темноту.

Уехал в другую сторону и второй водитель.

Человек в телогрейке долго еще стоял за деревом, не зная, что ему делать — пойти в поселок или нет. Но страх все же переборол голод, и он повернул назад к землянке. По дороге он вдруг припомнил, что там, у трассы, в фигуре одного из шоферов ему почудилось что-то знакомое, но как ни напрягал он память, а вспомнить не мог: мысль о еде замутила его сознание. Но зато он теперь точно знал, что, вернувшись, откроет последнюю банку и сожрет ее в один присест.

Вечер выдался тихий и морозный. А этим вечером у рассудительного «технаря» радиста Вовочки Орлова были гости. И не то чтобы гости, а, скорее, гостья, но такой человек, как Пашка-амазонка, вполне мог сойти за целую кучу гостей. Радушный радист знакомил любознательную девицу со своим в высшей степени тонким и сложным хозяйством, не без гордости его демонстрируя.

— Это что такое, Вовочка? — спрашивала королева сибирских трактов, почти уподобляясь одному из персонажей «Вечеров на хуторе близ Диканьки».

— Что это? — самодовольно переспрашивал радист. — Это ключ.

— Как? — удивлялась Паша. — Что-то не похож на ключ. Совсем не похож, ну нисколечко.