— Спасибо. Если вы не возражаете, я возьму сигарету.

Генерал кивнул. После долгих разглядываний он наконец выбрал себе сигару, отрезал ее кончик. Эгон щелкнул зажигалкой и поднес огонек к сигаре отца, затем прикурил сам.

— Вы хотели что-то спросить? — сказал Эгон, выпуская изо рта дымок сигареты.

Отец с наслаждением курил сигару.

— Я уже спросил, Эгон. Сожалею, что вы не поняли моего вопроса. Мне кажется, что там, на фронте, вы слишком погрязли в мелких тактических проблемах и утратили способность к крупным обобщениям. Я боюсь этого. Я хочу, чтобы вы не уподоблялись тем нескольким кретинам, которые неустанно чего-то ищут в давным-давно прошедших сражениях и думают, что, найдя ключ к самооправданию, они тем самым выполнят свой долг перед будущими поколениями. А будущее поколение — это в некоторой степени и мы с вами, Эгон. Наше завтра — это вчера будущего поколения… — проговорил генерал, медленно потягивая напиток. — Меня интересует наше завтра… — сказал он и залпом опрокинул в рот остаток коньяка из рюмки.

«Завтра… — неприятно напрягся Эгон. — Какого черта он от меня хочет?» Он наморщил лоб и вновь наполнил рюмки.

Отцу в конце концов надоело молчание сына.

— Как вы, господин майор, представляете себе наш завтрашний день?

«Ах, так вот в чем весь вопрос?!» Только воспитанное с детства чувство уважения к отцу удержало Эгона от встречного вопроса: «Разве может быть такой вопрос для солдата?» «Он совсем выжил из ума». Эгон пожал плечами и ответил:

— Ждем применения нового чудо-оружия.

Отец что-то промычал, и Эгон не знал, понимать ли это как одобрение или, наоборот, как неудовольствие. Во всяком случае, он хотел понять, чего же хочет от него отец, и как можно скорее закончить этот глупый разговор.

Генерал вынул изо рта сигару и спросил!

— И это все?

Эгон развел руками. Отец опять промычал что-то непонятное. А Эгон заметил:

— Говорят, что оно находится в стадии испытаний. По крайней мере, об этом свидетельствует информация, полученная мной от немецких офицеров.

Генерал бросил на сына холодный, испытующий взгляд. На его лице не дрогнул ни один мускул. Эгон же подумал, что отец оценивает его, как мясник скотину, готова ли она к забою или же еще нет. Он чуть-чуть подвинулся в кресле и, чтобы нарушить молчание, сказал:

— Говорят, это чудо-оружие располагает исключительно большой разрушительной силой.

Отец снова взял сигару в рот. Пуская голубые облачка дыма, он молчал.

Смутившись, Эгон потянулся за рюмкой.

Генерал тоже поднял свою рюмку, но, не поднеся ее к губам, стал рассматривать напиток на свет и как бы между прочим заметил: