— Где она проживала в это время?

— Она проживала вместе со своей родственницей на вилле Алтиери. Она пребывала бы там и сейчас, но из-за коварных происков одного монаха она была увезена из родного дома и насильно заключена в монастырь. Когда я спас ее оттуда, ее снова похитили и выдвинули против нее самые лживые и недостойные обвинения… Святые отцы, я прошу вас, я умоляю!.. — Но здесь Винченцо, словно опомнившись, умолк, поняв, что раскрывает тайну своего сердца и отдает себя на милость инквизиторов.

— Назовите имя этого монаха! — промолвил голос.

— Если я не ошибаюсь, вы его знаете. Монаха зовут Скедони. Он доминиканец, из монастыря Святого Духа в Неаполе. Тот самый, который обвинил меня в нанесении ему оскорблений.

— Откуда вам известно, что это он обвинил вас? — спросил голос.

— Потому что он мой враг.

— Ваш враг? — переспросил инквизитор. — Ранее вы говорили, что у вас нет врагов. Вы непоследовательны в своих показаниях.

— Вас предупреждали о том, что вам не следует посещать виллу Алтиери? — спросил неизвестный. — Почему вы пренебрегли предупреждением?

— Это вы предупреждали меня, — решительно заявил Винченцо. — Теперь я это знаю.

— Я? — строго промолвил незнакомец.

— Да, вы! Вы предупредили меня о смерти синьоры Бианки. Вы и есть мой враг, тот самый отец Скедони, мой обвинитель!

— Кто задает эти вопросы? — неожиданно опомнился главный инквизитор. — Кто присвоил себе право допрашивать заключенного?

Ответа не последовало. Судьи взволнованно переговаривались. Наконец в наступившей тишине снова прозвучал голос неизвестного монаха:

— Я скажу только одно. — Было ясно, что обращался он к Винченцо, и тот это понял. — Я не отец Скедони.

Тон, каким это было сказано, не оставил у юноши сомнений, что монах сказал правду. Этот голос, продолжавший напоминать ему голос монаха из Палуцци, не мог быть голосом Скедони. Винченцо был потрясен. О, если бы он мог сбросить с себя это ужасное покрывало, сорвать с глаз повязки, увидеть говорившего! Но руки его были связаны. Он попросил бы его назвать свое имя и объяснить ему все свои странные поступки там, в Неаполе, на развалинах старой крепости.

— Кто из посторонних присутствует в этой зале? — наконец произнес главный инквизитор голосом, который должен был бы повергнуть всех в трепет, однако лишь выдал собственный испуг судьи. — Кто, назовитесь!

Ответа не последовало. Снова тревожно зашептались судьи, в зале царила растерянность. Происходило что-то невероятное, и Винченцо, прислушиваясь, терпеливо ждал, чем все это кончится. Хлопнули двери, слышно было, как присутствующие покидают залу. Затем наступила тишина. Но он чувствовал за своей спиной сторожащих его палачей, дожидающихся приказа, чтобы приступить к выполнению своих ужасных обязанностей.