Незнакомец, казалось, был смущен таким вопросом.

— Мои проступки были незначительны, — снова повторил он, не зная, как ответить.

— Разве священный трибунал считает ересь незначительным проступком?

— Степень моей вины была столь незначительна… — снова повторил незнакомец, и лицо его покраснело от раздражения. — Меня лишь заподозрили…

— Следовательно, для священной инквизиции существует ересь большая и ересь малая? — добивался ответа Винченцо.

— Я чистосердечно признал свою вину, — наконец пришел в себя незнакомец и повысил голос, — и мне было даровано прощение. После незначительного наказания я буду отпущен и, возможно, через несколько дней покину тюрьму. Но прежде чем уйти отсюда, я счел своим долгом помочь товарищам по несчастью всем, чем могу. Если вы хотите известить родных или друзей, где вы находитесь, не опасайтесь назвать их имена, и я передам им от вас весточку…

Последние слова он произнес, понизив голос, словно опасался, что их могут услышать. Винченцо молча изучал лицо своего незваного гостя. Для него было чрезвычайно важным дать знать родителям, где он находится, однако он не верил в искренность своего неожиданного доброжелателя. Что же кроется за этим визитом, думал он. Он знал, что камеры узников инквизиции нередко посещают ее осведомители. Выказав сочувствие и симпатию, они располагают несчастных к откровенному разговору, чтобы потом использовать это против тех, кто доверился им, или же против их родных и друзей, чьи имена были неосторожно названы.

На суде Винченцо уже рассказал, кто его родители и где проживают, так что ничего нового он не дал бы в руки инквизиции. Но сам факт того, что он пожелал воспользоваться тайными услугами, чтобы передать весточку домой, может обернуться против него. Эти соображения, недоверие к своему визитеру и его странное поведение побудили юношу отказаться от его помощи. Он лишь поблагодарил его, и тот весьма неохотно покинул камеру. На прощание он, однако, сказал, что, если непредвиденные обстоятельства задержат его в тюрьме дольше, чем он рассчитывает, он будет просить разрешения навестить Винченцо еще раз.

Прошло несколько дней, но Винченцо более ничего не слышал о своем новом знакомом. За это время его еще раз вызвали на допрос, окончившийся столь же безрезультатно, как и прежние два. Затем прошли три долгие и томительные недели одиночества, неопределенности и тяжелых раздумий, прежде чем он был вызван на свой четвертый допрос. На этот раз в судебном зале было многолюдно и царила какая-то зловещая торжественность.

Поскольку Винченцо упорно отказывался признать себя виновным, а новых улик против него не было, это никак не могло удовлетворить судей. Поэтому было решено, что по истечении трех часов он будет подвергнут особому допросу. А пока его снова препроводили в темницу. Эти часы ожидания были истинным наказанием для бедного юноши. Он знал, что его ждет, готовился к этому, но отчаяние не раз охватывало его, пока он беспокойно ходил по мрачной холодной темнице, пытаясь сохранить достоинство, не утратить мужество, выдержку и смелость, черпая силы в сознании своей полной невиновности.