Размышляя над этой необычной книгой, я пришла к заключению, что в ее духе можно было бы создать произведение, которое избежало бы означенных недостатков и, подобно живописному изображению, гармонично передало предмет.

Однако затем у меня возникло опасение, что со мною произойдет то же, что с иными переводчиками и подражателями Шекспира: форму удастся сохранить, а дух улетучится{12}. И тем не менее я решила предпринять такую попытку, прочла начало в кругу взыскательных друзей, и их одобрение поощрило меня продолжить и завершить сей труд.

По совету тех же друзей я напечатала первое издание книги в провинции{13}, где оно преимущественно и разошлось, так как в Лондон было отправлено лишь несколько экземпляров; и, воодушевленная этим успехом, я решилась предложить публике, столь часто вознаграждающей усилия тех, кто способствует ее развлечению, второе издание.

Книга подверглась переработке и исправлениям, так как прежнее издание содержало слишком много ошибок. К тому же, уступив настойчивым просьбам некоторых друзей, чьи суждения для меня особенно ценны, я согласилась переменить название «Поборник добродетели» на «Старый английский барон» — поскольку именно в этом персонаже многие видят главного героя повести.

С величайшей неохотой я также дала согласие на то, чтобы мое имя было помещено на титульном листе, — и теперь с почтением и робостью отдаю свой труд на беспристрастный суд читателей.

Титульный лист второго издания «Старого английского барона» (1778)

СТАРЫЙ АНГЛИЙСКИЙ БАРОН Готическая повесть

СТАРЫЙ АНГЛИЙСКИЙ БАРОН

Готическая повесть

Когда английский король Генрих Шестой еще не достиг совершеннолетия{14} и регентом Франции был прославленный Джон, герцог Бедфордский, а Хамфри, добрый герцог Глостерский, — лордом-протектором Англии{15}, в свое отечество из дальних странствий вернулся достойный рыцарь сэр Филип Харкли. Доблестно служа великому королю Генриху Пятому{16}, он стяжал почет, славу и уважение как за христианские добродетели, так и за рыцарские подвиги. После смерти своего государя он поступил на службу к греческому императору{17} и проявил мужество, отражая набеги сарацинов{18}. В одной из битв он захватил пленника знатного происхождения, грека, воспитанного воином-сарацином, звали его М. Задиски. Обратив пленника в христианскую веру, рыцарь привязал его к себе такими узами дружбы и признательности, что тот решил никогда не расставаться со своим благодетелем. И вот после тридцати лет странствий и ратной службы сэр Филип почел за лучшее вернуться в родные края, дабы спокойно провести остаток дней и, посвятив себя богоугодным и милосердным делам, приготовиться отойти в лучший мир.