Что-то защипало в глазах Потрашева, и, чтобы рассеяться, он снова подошел к портрету.

Нет, Игорь, его сын, не похож на него. Он уверенней, сильнее, насмешливей. Он всегда был насмешлив…

А Костя был другим. Проще, застенчивей. Или просто он был доверчивым, а Игорь — скептик по натуре…

Вспомнилось, это было очень давно, в раннем детстве, когда он с матерью приехал в деревню на лето. Сынишка крестного, его ровесник Ефимка, был на голову выше его, крепкий, весь как бы сбитый. Открыто подсмеивался над Костей:

— Вы — столичные, ленинградские, а куда вам противу нас…

Однажды схватил куст крапивы рукой, похвалился:

— Гляди, ни капельки не кусает. А ты так умеешь?

— Умею, — ответил Костя, изо всех сил сжал крапиву и не выдержал, крикнул, — словно огнем обожгла.

Ефимка хохотал до слез.

— С умом надо браться.

И показал, как надо брать: не хватать, не касаться, а только чуть округлить ладонь.

— Неужто не видел, как я взял? — спросил он Костю.

— Не видел, — признался Костя. — Я верил тебе.

Он и вправду верил всему.

Позднее, в школе, Костя подрался с каким-то мальчишкой, теперь и не вспомнить, как его звали, — ударил прямо в глаз.

Тот заревел, пожаловался учителю.

Костя искренне испугался, а мальчишка кричал:

— Он меня без глаза оставил!

Костя даже в школу боялся ходить, а его мучитель то и дело попадался ему навстречу. Один глаз у него был закрыт.

— Гляди, что наделал! — каждый раз кричал он Косте.