Отец вежливо, без улыбки протягивал руку.

Иные говорили ему:

— Хороший у вас сын…

Он отвечал серьезно:

— Это уж не мне судить…

И люди немного смущались и не знали, что сказать еще, а потом между собой говорили:

— Строгий папаша у нашего, кремень старик!

Вместе с отцом Потрашев заехал в общежитие текстильного комбината.

Неширокая улица была застроена новенькими, окрашенными в яркие цвета коттеджами.

В комнатах было чисто, уютно — тюлевые занавески на окнах, радиоприемник в красном уголке, половички на лестницах.

— Нравится здесь? — спрашивал Потрашев молодых работниц — ткачих, прядильщиц, ватерщиц.

Все отвечали одинаково:

— Очень даже нравится!

Потрашев поглядывал на отца, стараясь уловить на его лице удивление. Но лицо отца было непроницаемо. Он только спросил сына:

— И много таких общежитий в городе?

Потрашев подумал и ответил с затаенным сожалением:

— Пока еще не очень много.

Отец молчал, а Потрашев продолжал пояснять:

— Это была подлинно народная стройка. Весь город старался для нашего комбината.

Отец смотрел на него, слушал то, что он говорит, и было непонятно, то ли он соглашается с ним, то ли думает какую-то свою, известную ему лишь думу.