— Говорят, к вам новые машины привезли? — спрашивает она Алешу.

— Привезли, — говорит Алеша, — машины-куколки, к ним подойди только, а они уже сами так и рвутся работать…

— Новые машины — это хорошо, — задумчиво, хозяйским тоном замечает Анфиса Поликарповна, — только и о старых забывать не след.

— А как же, — говорит Алеша. — У нас теперь каждый старается продлить жизнь старому оборудованию, профилактика и текущий — будьте спокойны, на самой высоте!

Василий Васильевич подмигивает Галке:

— Теперь дело за молодежью, чтобы свой класс показали…

Впалые щеки Анфисы Поликарповны розовеют.

— А при чем здесь они? — спрашивает она. — При чем, говорю? Ты лучше подумай о том, какие у нас нынче расцветки пошли, только нам, старухам, впору носить…

— Ну уж, не скажите, — поворачивается к ней Галка. — Наши художники недавно на совете свои эскизы показывали, — чудо что такое! Ты, папа, видел, правда, красивые?

— Ничего, подходящие, — говорит захмелевший Василий Васильевич.

А Галка даже о кино позабыла, рассказывает о новых эскизах художников, о расцветках, которые они предлагают для майи, ситца, жаккарда. Особенно всем понравилась яблоня — белые ветви на синем фоне и листочки кое-где разбросаны, и еще дольки лимона очень приятны, золотистые, сочные, словно настоящие, хороши будут на ситце с жаккардной ниткой.

«Девочки» слушают ее, притихнув. Они уже вышли на пенсию, на фабрике бывают от случая к случаю, но до сих пор каждое слово о родной фабрике словно мед на душу.

— А что, пух в цехе по-прежнему летает? — спрашивает тетя Оня. — Помню, бывалочки, нам от этого пуха жизни не было…

Глаза ее блестят, губы полуоткрыты, и Галке впервые верится — была когда-то тетя Оня красавица из красавиц. Должно быть, дорого бы дала она теперь, чтобы сбросить с плеч десяток-другой годков и еще бы повоевать с неотвязным пухом…

И Галка вспоминает первые дни, когда она пришла на фабрику. Тетя Оня накладывала свои пальцы на ее, показывала, как надо быстро связать оборвавшуюся нить, как менять челнок, ритмично запустить станок…

Тетю Оню называли на фабрике «Король-ткачиха», работала она на шестнадцати станках, каждая минута была на счету, а ради нее, Галки, поначалу тупой и такой непонятливой, по своей воле оставалась в цехе, учила ее, терпеливо повторяла одно и то же, одно и то же, по нескольку раз…

И Галка встает со своего места, подходит к тете Оне с рюмкой в руке.

— За вас, тетя Оня, чтобы вы всегда были здоровы…

— А чего ей делается, твоей тете Оне! — ворчливо отзывается бабка. — Такие тощие завсегда самые живучие.