– Почему ты ездишь по всему миру?

– Я хочу смастерить стул, которого никто никогда не делал, а для этого мне нужно увидеть все стулья, какие только есть на свете, и потом придумать такой, какого еще нет.

Старшая из женщин, несмотря на улыбчивость, казалась самой властной.

– Мы в моем доме.

Остальные одобрительно улыбнулись.

– В каком доме?

– Ты его не видишь?

Вытянутым вперед пальцем в кольцах она указала мне четыре небольших кучки остывшего пепла, и вокруг каждой из них – четыре почерневших камня.

Кто тремя часами ранее отдал приказ двум говорящим по-французски фидаинам отвести меня на маленькую, нетронутую войной виллу посреди сада, недалеко от Джабаль аль-Хусейн?

– Ты там встретишься с одной очень известной женщиной, она глава ассоциации палестинских женщин в Аммане. Будь вежливым, с ней нужно обращаться осторожно.

– Она такая чувствительная?

– Она оказывает услуги.

Вахадат и Джабаль аль-Хусейн это два лагеря в Аммане, разрушенных солдатами-бедуинами. В гостиной на низком столике лежала колода карт, словно дожидаясь, когда я вскрою ее и раздам. Женщина вошла, пожала всем руки, села сама, предложив последовать ее примеру, взяла в руки колоду карт, улыбнулась нам, и улыбка словно сокрушила это от природы округлое лицо. К несчастью, изображения Доры Маар опошлены слишком частым употреблением, и я не рискну сравнить ее лицо с лицом этой дамы, главы ассоциации палестинских женщин. Видимо, вся ее кровь отхлынула к ногам, потому что лицо внезапно сделалось мертвенно-бледным. И тотчас же, неотрывно глядя на меня, она стала стегать меня резкими, как удары хлыста, фразами, буквально вбивая свои идеи о палестинском сопротивлении.

– У нас есть наши права. Двести сорок вторая резолюция ООН не оставляет никаких сомнений, и я не позволю ни Израилю, ни Иордании диктовать свои резолюции ООН или чинить нам препятствия.

Я поднялся.

– Ну, ваша глупость общеизвестна. Оставайтесь при своих иллюзиях.

Женщина, знавшая французский, в отличие от фидаинов, поняла слово «глупость».

– Я говорю правду.

– Если руководители ФАТХа вас выбрали, значит, они такие же идиоты, как вы.

Двое фидаинов принялись утешать плачущую председательницу. Они вышли вместе со мной, но были так оскорблены, что провожать меня не стали.