— Ты сделал, по-моему, единственную ошибку в твоем затруднительном положении…
— А именно? — спросил глухим голосом Хирт.
— Не к чему было отвечать им и говорить, что они знают, где твой батальон. Твой батальон геройски погиб…
— Ты хочешь сказать, что я…
— Нет, ты меня не понял. Тебе надо было сказать этим белым или красным медведям: «Мой батальон погиб геройски…»
— Но он не погиб геройски…
— А где же он был?..
— Часть его бежала, часть была уничтожена, часть сдалась в плен…
— Да, да, — сказал Шренке, — как давно это было… Как давно! Кто из нас тогда мог предполагать, что мы будем сидеть вот такой теплой ночью в этих удивительных краях… Какая изумительная тишина, какие звезды! Посмотрите, это какая-то зеленая тьма…
Отто поднял голову. Он встал, прошел к перилам и облокотился на них. Где-то в другом мире далеко-далеко от него горели свечи и две старые головы, повернувшись в профиль, не двигались, точно прислушивались к чему-то, что надвигалось из этой зеленой тьмы.
А зеленая тьма все густела и густела, подбирая все ближайшие деревья и кусты. Она двигалась на дом, и Отто показалось, что сейчас она, как волна, подымется и скроет его в своих зеленых недрах. Он закрыл глаза, точно почувствовал прикосновение этой тяжелой волны. Она уже тронула его плечо. Он вздрогнул.
— Это я, — сказал ему старый Шренке, положив свою морщинистую руку ему на плечо. — Пора спать, Отто! В такую ночь можно получить малярию. Вон сколько вьется комаров, коварные твари, эти анофелесы!.. Иди спать, мальчик!
— …из Дюссельдорфа, — сказал почти резко Отто.
Старый вояка чуть отодвинулся.
— Что ты сказал?
— Я сказал: мальчик из Дюссельдорфа!
— Ах, да, правда, ты ведь из Дюссельдорфа. Ну, все равно иди отдыхать. Мы славно посидели сегодня, не правда ли?
1966 г.