И все равно нельзя расставаться на такой срок. Он уже стал забывать свою Виту. Не помнит ее губ, ее рук… Видит только глаза: большие, расширенные страхом, в них дрожат мольба и смятение загнанного в угол зверька: «Защити… Сжалься… Не бросай одну…» Такую он оставил ее в аэропорту Домодедово полгода назад… Какую он встретит ее через полтора часа (теперь уже через полтора) там же, на том же месте?..

Нельзя молодым надолго терять друг друга. Из них уходит что-то очень важное, они отвыкают друг от друга и начинают думать бог знает о чем. Ну при чем тут Алексей? С чего это взбрело в голову? Надо будет рассказать Вите о его, Стася, терзаниях, и они вместе посмеются…

Он, видимо, все же задремал, потому что, когда открыл глаза, над дверью в салон уже зажглась надпись «пристегните ремни!», и он ощутил, что их самолет идет на посадку. Ну вот и кончились его терзания. Сегодня первый день отпуска. День этот только народился. Стась вошел в него там, у себя на Севере, шесть часов тащил вслед за самолетом и вот теперь отдает просыпающимся москвичам. Этот первый его день первого в жизни очередного отпуска; И он весь этот день от восхода и до заката солнца проведет вместе с Витой…

Улыбаясь, Стась шел, нет, летел по застекленной галерее к распахнутым дверям аэровокзала и в толпе среди десятков вытянувшихся в ожидании лиц искал одно-единственное, родное, и когда нашел, то все его существо вдруг замерло. В это самое время Вита увидела Стася и замахала ему руками — сначала одной, а потом и другой, подняла над головою букет цветов. Она тянулась на цыпочках из-за широкого плеча какого-то грузного мужчины, который кому-то глупо улыбался и напирал на толпу, сгрудившуюся в дверях.

3

3

Еженедельное совещание у генерального директора объединения «Гидромашина» Михаила Ивановича Бурова шло уже больше получаса, и конца ему не было видно: только успели отчитаться начальники цехов, и сейчас говорил заместитель директора по производству Анатолий Яковлевич Зернов.

Буров никого не торопил, слушал угрюмо и немного рассеянно, и это не предвещало ничего хорошего. Все понимали: быть грозе.

Низкорослый, круглый, как шар, Зернов протер стекла очков и спрятал платок во внутренний карман пиджака, где обычно люди носят документы. Буров внимательно посмотрел на Зернова. Эту привычку прятать носовой платок во внутренний карман пиджака он подметил у старых интеллигентов, но откуда ей появиться у работяги Зернова, всю жизнь тянувшего заводскую лямку?

До создания института-завода Анатолий Яковлевич Зернов работал здесь директором, а когда главного конструктора Бурова утвердили на эту должность, он с той же зарплатой остался его заместителем по производству. Заводское дело Зернов знал так, как, пожалуй, никто из присутствующих: ему довелось поработать почти на всех заводах города, поработать в разных должностях — от мастера и начальника цеха до главного инженера и директора.