Мысли Степана все дальше уходили от писательства. Он думал о своей жизни. Сколько бы ни было друзей, надежных и верных, все равно тебе не будет хватать одного-единственного человека — любимой. И дело здесь не только в физиологии, а и в том изначальном и вечном раскладе человеческого рода на две половины, которые ищут друг друга. А ему, Степану Пахомову, здесь не повезло. Молодой был, не понимал, что семья — главное в жизни, а когда понял, то уже время его ушло…

Никогда он, Степан Пахомов, не жил затворником, но, видно, и не было в нем необоримой тяги к семье. Что-то тогда, после смерти Лены, сломалось в нем, и он уже не мог с той самоотреченной ответственностью относиться к встречам с женщинами. А наверное, только из этого самоотречения и может вырасти настоящая семья…

Он ищет объяснения или оправдания себе? А может быть, все гораздо проще и банальнее. Просто он, Степан Пахомов, пустоцвет. Пустоцвет по всем статьям, и отсюда его постоянные муки перед чистым листом и все его неудачи в личной жизни… Ему стало жарко, будто на него пахнуло из печи. По-разному думал он о своей жизни и о жизни тех, о ком писал, но такие мысли ему не приходили. Неужели он разгадал себя и это правда? Но если это так, то и раньше жизнь его не имела смысла… Он, кажется, додумался до чепухи. Любая жизнь имеет смысл, смысл в ней самой, в жизни…

Степан поднялся из-за стола, оставил официанту деньги и направился к выходу из ресторана.

Сегодня был опять жаркий день. Уже вечер, а духота не спадала. Пахомов брел по переполненной улице. Откуда столько людей? В такую жару они должны быть за городом. Но ведь сегодня воскресенье, завтра начинается новая трудовая неделя, все вернулись в город. Он уже неделю в Москве, а работа над романом опять уперлась в стену.

Но только что его неудача с романом по сравнению со всей неудачной жизнью? Эпизод. Одним больше, одним меньше…

Пахомову вновь стало нестерпимо жарко, и он свернул с тротуара к самым домам, в тень. Нет, его неудача с романом не эпизод. Не эпизод, а закономерный итог… Он сам наметил ту черту, достичь которой не смог. Ему просто не хватило таланта. Ну и что? Не он первый и не он последний. Так живи по средствам. Не замахивайся на большее.

Степан пытался успокоить себя, но это ему не удавалось. Перед ним лежала его неустроенная жизнь, его неудачи и поражения, и они заслонили все радости и победы, словно их и не было никогда. «А ведь были! — хотелось ему крикнуть. — Были!» Но сейчас его достижения, из которых, по теории Сакулина, он должен черпать положительные эмоции и жизненные силы, уже ничего не могли изменить. Ему нужно было решать, что делать со своею жизнью.