Жужика не могла совладать с собой, не могла больше оставаться на хуторе, ей хотелось бежать домой: что-то думает Йошка, не получая от нее ни привета, ни ответа?..

Когда она вернулась домой, ей показалось, будто там за эти несколько дней что-то случилось.

Встретили ее весьма странно, это она заметила сразу.

Но не находила в себе смелости расспрашивать, что же, собственно говоря, произошло. Ей хотелось спросить, но она никак не могла решиться, только ходила взад и вперед да поглядывала на ворота. Но никто не приходил. Что же случилось с Йошкой? Она потеряла покой и сон; тщетно расспрашивали ее, что да как на хуторе:

— А! Падали много… и вонь стоит…

Больше ничего не сказала.

И никто больше не заговаривал с ней — ждали вопросов; а она готова была лучше умереть, чем спросить. Ведь должен же Йошка как-то подать о себе весть! «Не стану я бегать за ним! Но если он отмалчивается, что ж, пусть пропадет пропадом, пусть весь мир сгниет!» И она все ждала, ждала, надеясь, что родители все-таки заговорят сами.

Только вечером, перед сном, отец, наконец, обратился к ней:

— Жужика?

— ?

— Он был здесь вчера.

— Кто?

— Глухой Дарабош.

— Зачем?

— Просил твоей руки… для Йошки… Пойдешь за него?..

Жужика натянула платок на глаза, у нее закружилась голова: это было для нее неожиданно. Несколько мгновении она молчала, не зная, что же ей ответить… Господи, вот оно… Жужика отвернулась.

— Пусть идет к черту, — буркнула она.

Но сердце ее прыгало от счастья.

Ничего другого от нее не могли добиться, но когда она легла в постель, зубы у нее стучали; сцепив пальцы рук, она принялась молиться и закончила молитву словами:

— Пусть идет к черту, пусть убирается к черту! Аминь!