«Заячий детсад! — вдруг пришло мне в голову. — Ей-ей, заячий детсад! Только вывески не хватает».

Не знаю, сколько там минут простоял я на опушке, не спуская глаз с резвившихся зайчат. Врезался мне в память самый крошечный из этой троицы — прыткий шарик с туго загнутым кверху ржаво-рыжим мохорком-хвостиком.

Но вот что-то недоброе почуяли малыши. Почуяли и мгновенно брызнули в разные стороны.

Пропали зайчишки, будто их вовсе и не было на проталине под старой сосной. Но я долго еще не двигался с места, все ждал: не появятся ли снова потешные зверята?

Хитрая пичуга

Хитрая пичуга

Подойдешь зимним утром к окну, глянешь на вздыбившуюся напротив десятиэтажную махину, а синицы — вон они — уже бойко прыгают по бесчисленным подоконникам. Не боятся, любопытницы, заглядывать и в распахнутые форточки. А если за окном болтается авоська с кульками, то непременно проверят: не найдется ли чего-нибудь на завтрак?

И это происходит в Москве. Зимой, в бескормицу, синицы покидают леса. Смелые, бедовые, они поселяются даже в больших городах. Голод не тетка, приходится ко всему привыкать.

Я подкармливаю синиц в зимнюю пору. Каждый день на подоконник высыпаю горсть-другую то конопляных, то подсолнечных семян. А к прочной шпагатине привязываю кусочек свиного сала.

Синицы — словно нюхом чуют — тотчас начинают слетаться к моему окну. Иной раз даже драку между собой затеют: каждой хочется поскорее схватить лакомое семечко. Расхватав семена, принимаются за сало.

Потешно смотреть на резвую птаху, акробатом повисшую вниз головой на шпагатине. Кусочек сала раскачивается, а синице и горя мало. Колючий январский ветер шерстит на птахе ее пушистую шубку, точно пересчитывает перышко за перышком, а она знай себе долбит острым клювом окаменевший на морозе розовато-перламутровый кусок.

Этой зимой, как никогда, досаждали ветры. Не успеешь высыпать на подоконник горсть семян, а уж их и в помине нет, будто корова языком слизнула. Прилетят синицы: скок, скок по голому подоконнику, а поклевать нечего.

Соседская девочка Катя, председательница школьного кружка юннатов, посоветовала:

— Возьмите коробку… ну, допустим, из-под обуви. Понятно?

— Пока не очень-то понятно, — ответил я, гася в глазах улыбку. Так и чудилось: девчонка подражает любимой учительнице, эдакой представительной, уравновешенной особе.

Катя досадливо потупилась.

— Ну, чего же тут непонятного? В коробке прорежьте отверстия… вот так. Потом обвяжете ее веревочками. А корму насыплете, опускайте коробку на веревочках за окно. Теперь понятно?