Наутро глаз с окна не спускаю: прилетят ли синицы? Не примут ли они картонную коробку на подоконнике за каверзную западню? А синицы тут как тут. Прыгают, нахохлившись, вокруг коробки, заглядывают в окошечки.

Долго увивались птахи возле кормушки. Наконец одна из синиц — самая, наверно, отчаянная — вспрыгнула на кромку прорезанного в коробке отверстия. И вся-то в ниточку вытянулась, пытаясь схватить клювом семечко. Не дотянулась. Спрыгнула на подоконник, прошипела сердито на смирную, раскурунившуюся подружку. А потом вдруг — была не была! — проворно юркнула в кормушку. И сразу же выпорхнула с семечком в клюве.

Через несколько дней синицы так освоились с моей кормушкой, что некоторые из птах даже с лету ныряли в ее окошечки.

Однажды меня поразил такой случай.

Разлетелась шумливая сытая стайка. И тут — откуда ни возьмись — опустилась на подоконник маленькая, общипанная синица с обвисшим хвостиком. Малышка эта вертелась вокруг коробки и так, и сяк. И в одно оконце заглянет, и в другое, и на крыше кормушки посидит, подозрительно оглядываясь по сторонам. Прыгай не прыгай, а есть хочется. И вот, набравшись духу, мы́лькнула пичуга в коробку.

«Давно бы так, дурашка!» — подумал я с облегчением. Уж очень мне что-то стало жалко эту одинокую несчастную синицу.

Немного погодя, выглянув в окошечко, малышка выронила из клюва на подоконник круглое черномазое семечко. И снова скрылась в коробке. А через миг опять показалась ее гладкая головка с белыми щечками. И в этот раз обронила синица на подоконник семечко. Так она делала несколько раз.

А когда выпорхнула из кормушки, отряхнулась и, зажав между лапками одно из выброшенных на подоконник семечек, принялась спокойно его расклевывать. Прикончив первое, взялась за другое.

«Ай-яй-яй! Ну и хитра же ты!» — теперь уж весело подумал я.

И потом не раз и не два видел общипанную синицу, почему-то отбившуюся от своей стайки. Она всегда появлялась под вечер, когда ее резвые бойкие сородичи разлетались кто куда.

Выбросив из кормушки на подоконник несколько крупных семян, она спокойненько, не торопясь принималась за работу. И уж в сумерках — опалово-серых, с переливчатыми голубеющими искорками — улетала на покой: невзрачная, общипанная, но такая разумная, такая самостоятельная.

Борьба за гнездо

Борьба за гнездо

В то сырое хмуроватое утро мне нездоровилось. И решил я не выходить в этот день из скучного гостиничного номера, надеясь, что авось завтра полегчает. На утро предстояла поездка по делам газеты в дальнее село этого глубинного района Приуралья.