Так думал я, прислонившись плечом к косяку окна. Открывающийся же из окна вид удручающе действовал на нервы.

Посудите сами: кого мог привести в восторг захламленный старыми разломанными ящиками двор в придачу с прочерневшими от копоти подтаявшими сугробами? А по другую сторону узкого двора высилась глухая кирпичная стена склада. Наверно, и здорового человека такой «пейзаж» привел бы в полное уныние!

Глядя на срывающиеся с крыши склада тяжелые капли, я со вздохом сказал себе: «Только бы в постель не слечь. Худо, ой как худо на чужой стороне болеть».

Потом я прошел к столу и долго листал вкось и вкривь испещренный записями блокнот. В голове шумело, и я никак не мог сосредоточиться.

Перечеркнув через полчаса десяток вымученных строк начатого очерка, я снова подошел к окну.

Взгляд мой привлекла стайка возбужденных голубей, то взлетавших, то опускавшихся на кромку крыши склада — как раз напротив моего окна.

Приглядевшись, я заметил под карнизом крыши глубокую отдушину в стене. Очень и очень удобна она была для устройства гнезда. За эту отдушину, оказалось, и шла ожесточенная борьба между голубями.

Стоило одному сизарю сунуться головой в лаз, как к нему подлетали два или три сородича. Они до того остервенело клевали захватчика, что из бедняги летели перья. И он отступал, отлетая в сторону изрядно потрепанным.

Тогда в отдушину пытался забраться один из драчунов, но и ему крепко доставалось.

По краю карниза — чуть в стороне — сидели нахохлившиеся голубки и смирнехонько так взирали на поединок своих возлюбленных.

«Который из сизарей победит?» — подумал я, наблюдая за воинственно настроенными голубями.

Конца же поединка так и не дождался: раздался звонок, и я поспешил к телефону. Лишь часа через два вспомнил про сизарей.

Остановившись у окна, я увидел такую картину: из углубления отдушины выглядывала довольная голубка. А над ее головой, на самой кромке ржавой крыши, сидел воркующий победно голубь. Шальной мартовский ветер задирал сизарю хвост, но он не обращал на это никакого внимания. Он сторожил покой своей подружки.

«Утвердятся нынче на новом месте, а с утра и гнездо начнут вить, — подумал я. — Весна спешит, торопит всех».

И на душе у меня вдруг посветлело.

Мартовский клей

Мартовский клей

Как-то в самом начале марта мне позвонил из Подмосковья приятель Анатолий — учитель сельской школы. В трубке гудело, потрескивало, булькало. Можно было подумать: приятель находится где-то на краю света, а не в пятидесяти километрах от Москвы.

— Слушай, ты! — бодро орал приятель, стараясь одолеть все эти дикие подвывания, рожденные несовершенной телефонной техникой. — Слушай, Виктор, когда ты соберешься за город? Не знаю, как там у поэтов… Алло, алло! Перестаньте долдонить!