Когда же червяков скапливалось штук шесть-семь, он забирал их в клюв и грузно летел к стоящей под окнами избы липе. В голых ветвях высокого дерева, у самой вершины, голубел ладный такой скворечник.

Проходило сколько-то там минут, и скворец опять появлялся у ног старательного деда.

— Ого, пожаловал! — сказал приветливо дед Иван, заметив наконец-то скворца.

Сдвинув на затылок старый заячий малахай, он вытер рукой испарину с покатого лба. И уж теперь пристально посмотрел на желтоклювого красавца с гладкой радужной грудкой.

— Здорово живешь? — продолжал дед. — Давненько мы с тобой не виделись… с прошлой весны.

Повернув набок головку, скворец выжидательно уставился на деда Ивана блестящей бусиной глаза. И тоже словно спрашивал: «А ты как живешь-можешь, дедок?»

Понимающе хмыкнув, дед Иван опять поплевал на залубенелые ладони и взялся за лопату.

Часа через два из дома выпорхнул внучек Санька. Шаркая по дорожке подошвами резиновых бабкиных бот, Санька нерешительно подошел к деду, опасливо косясь немигающими добрыми глазами на черный ствол затонувшего в Быстринке дерева.

— Деда, пойдем кашу есть, — пропищал тоненько внучек, дергая деда Ивана за мохрястую полу дубленого полушубка. — Бабушка наказывала, чтобы ты не мешкал. Пойдем, деда!

Санька еще раз покосился на огромного «крокодила», выставившего из журчащей колокольцами воды устрашающе зубастую пасть, и прижался к деду.

Крякнув, дед укоризненно сказал:

— Ох и чудак же ты, Сань! И всего-то робеешь, даром что в городе живешь. Глянь-ка вот на скворушку, он ни перед кем не трусит…

Все так же прижимаясь к деду, Санька насупился. И серьезно-пресерьезно покосился из-под белесеньких бровей на скворца, подбиравшего с земли сложенных в кучку червяков. Потом спросил, провожая взглядом полетевшую к дереву чернокрылую птаху:

— А он куда червей-то таскает?

— Куда? — чуть помедлив, переспросил дед Иван и погладил Саньку по розовой упругой щеке. — Домой к себе, куда же еще… там подружка на яичках сидит, птенчиков выводит. Сковорушка и таскает ей пищу. Заботливый сковорушка, ничего другого не скажешь!

Тут на крыльцо вышла горбатая бабка и нараспев прокричала:

— Эй, мужики! Домой топайте! А то каша простынет!

Воин

Воин